КАК НАДО ЛЮБИТЬ СЕБЯ.

— Ты знаешь, Соня, я недавно сходила на очень модный тренинг. И меня там наконец-то научили, как надо правильно любить себя.

— И как же?

— О, это целая наука! Во-первых, если ты хорошо влюблённая в себя женщина, то никогда не стой под душем. Набери себе целую ванну воды, накидай туда розовых лепестков и лежи себе в плавающих лепестках — ты этого достойна!

— А дальше?

— Дальше не лежи в этой ванне просто так — намажь себе на морду самую дорогую маску, во-первых, станешь красавицей, а во-вторых — ты этого достойна!

— Серьезный подход…

— Так а я о чём? Но и это ещё не всё! Сделай себе приятно по всем фронтам — включи себе в ванной музыку, наслаждайся — ты этого достойна!

— Что-то у меня у меня уже мурашки по коже…

— Таки есть с чего, любить себя — это как торт испечь, замучаешься, пока всё сделаешь правильно!

— А ты умеешь печь торты, Лидуся?

— Я — нет, но мы сейчас за любовь к себе. Пришла я, значит, с этого тренинга и думаю — надо же всё сделать по науке, пока я ещё при памяти и ничего не забыла.

— Прямо сразу?

— Куда мне ждать, Соня, мне уже не вчера было сорок, ты же понимаешь, я слегка боюсь не успеть… Набрала я ванну воды — и тут вспомнила, что я же не купила розы. С другой стороны, зачем я стану их покупать, ты же знаешь за эти розы, это же одни красители, химия и формальдегид, как бы они иначе так красиво стояли целый месяц в этом магазине!

— Проблема…

— Какая проблема, Соня, когда женщина решила любить себя как в последний раз! У меня на кухне есть чай каркаде — я и высыпала весь пакет в воду!

— Зачем?

— Затем, что каркаде, между прочим, суданская роза! Только засушенная! Но лепестки! И если её можно пить, то уж, конечно, в ней можно купаться!

— В принципе, логично..

— Ещё бы! Мой первый муж был физик-атомщик, в чём — в чём, а в логике я понимаю! Поэтому открыла холодильник и нашла самое дорогое…

— Красную икру?

— Я думала за неё, но знаешь, она хреново держится на лице, скользкая, постоянно сползает.

— Таки по твоим словам я вижу, что ты всё же попробовала?

— Да не об чем говорить, так, слегка! Положила на бровях, она оттуда не падает. А остальное лицо намазала сметаной — дорогая же вещь, на рынке брала.

— По двести?

— По двести пятьдесят! Теперь ты понимаешь, как я себя люблю?

Тётя Соня взялась рукой за сердце:

— А дальше?

— А дальше я вспомнила за музыку. Компьютер в ванну не притащишь. Телефон жалко, вдруг в воду соскользнёт. Взяла радиоприёмник. Только он в ванной ловит плохо, крутила, крутила -везде треск, потом нашла всё-таки одну радиостанцию с песнями. “Раммштайн”, правда, пел, но разве это остановит женщину, которая собралась себя любить по полной программе? Залезла я, значит, в ванну, там каркадэ уже заварился, плавает красивыми мягкими лепестками, я возлегла, как царица Савская, глаза закрыла, слушаю Раммштайн, вспоминаю юность…

— И шо там в юности?

— Да не успела я толком окунуться в юность, пришла наша Ирма, села под дверь и начала подвывать.

— Может, у неё музыкальный слух?

-Тоже вариант, кстати… Хотя я думаю, что это она от зависти. Тоже ведь женщина, хоть и собачья, ей, наверное, тоже красивой жизни захотелось.

Тетя Соня кусала свой кулак, чтобы не рассмеяться.

-И ты вылезла из ванны?

-С чего бы вдруг? Я тут, на минуточку, собралась себя любить, а не за хурмой на рынок! Сделала радио погромче и лежу себе.

-А Ирма?

-Воет, зараза. Ну, меня так просто не возьмёшь! Она погромче — и я погромче. Она на октаву выше — и я у радио ручку кручу. Хорошо так получается, как в пятнадцать лет в деревенском клубе…

— Ох, представляю!

— Не представляешь! Лежу я, значит, вся такая красивая, распаренная, суданской розой пропитанная, молодею прямо на глазах, вспоминаю, как в первый целовалась и тут… вдруг…. На меня падает дверь!

-Какая дверь? Откуда?

-Обычная дверь. Под которой Ирма выла. Муж мой дорогой пришел с работы, хрен знает что подумал, говорит, звал меня, а я не отзывалась, да и где бы я отозвалась, у меня тут Раммштайн старательно наяривает, я вся в воспоминаниях, а тут — здрасьте вам с кисточкой! Кстати, знаешь, Соня, видимо, Раммштайн как-то действует на мозг, что все начинают молодость вспоминать. Потому что мой муж под их музыку сразу вспомнил, что он в десанте служил — и дверь вынес практически с одного удара!

-Хорош!

-А то! Я знала, за кого замуж выходить! А вот он не знал, что его ждёт за дверью… В армии его к такому не готовили… Решил, что я себе вены вскрыла, вода-то вся красная… Дверь выбитую в сторону откинул, чуть собаку не пришиб, радиоприёмник полетел следом, на колени передо мной упал, кричит — Лидочка, девочка моя, да зачем же ты так, да куплю я тебе те сережки, гори оно всё огнём!

-А ты?

-А я удивилась сначала, я уже и забыла, что прошлый раз в ювелирном хотела сережки в виде клевера, а он тогда фыркнул и сказал “попозже как-нибудь”, но тут сориентировалась быстро, встала так грациозно из ванной всем своим роскошным телом не скажу пятьдесят какого размера и говорю — “хорошо бы ещё и колечко!”

-А муж?

-Не выдержал красоты момента. Упал, за сердце схватился. Пришлось его срочно корвалолом отпаивать. Хорошо, что до “скорой” дело не дошло.

-Ого!

-Вот тебе и “ого”. Правду на тренинге сказали — влюблённая в себя женщина это страшная сила! Видишь, я себя любила минут двадцать всего, а муж уже столько подвигов совершил! Дверь выбил, собаке на хвост наступил, радиоприёмник разбил вдребезги!

-И сережки купил?

-Нет, сережки пока не купил. Сама понимаешь, непредвиденные расходы, ремонт в ванной. Зато какая ночь у нас сегодня была! Жарче, чем в молодости на сеновале!

Автор: Марина Мариночкина

Ты мне снился, ты мне мерещился.
Глаза остро смотрели из тьмы.
Пусть и многое в нас переменится,
Я узнаю родные черты.
Я узнаю по голосу, запаху.
Я приду, и мы будем вдвоём.
И прольется на долгую засуху
Моя нежность прохладным дождём.
Там, где было всё выжжено дочиста
Зацветут в буйном счастье цветы.
Попадались мне люди для опыта,
А по сердцу пришёлся лишь ты…

Счaстливая жeнщина всeгда немного "не". Не вcя нaкрашена, нe до идеaлa уложена, не с иголочки одета. Зато может тереть глаза, смело ладонями откидывать назад волосы и не мечтать весь вечер о том, чтобы скинуть с себя неудобное платье. Она не выставляет напряжённое фото с ногой на мыске, надутыми губами, нарочитой улыбкой, она вообще не замечает, что её фотографируют и хохочет во весь рот. Даже если у неё кривые зубы. Она не боится выглядеть нелепо или смешно. Она не говорит, что все принимают её дочь за подругу или сестру, потому что это так и есть и не требует подтверждения, не раскрашивает ногти хохломой и гжелью, не лежит по три часа под лампой и иголками, чтобы утром муж думал, что она всегда красавица. Не показывает свою кашу с овсянкой публике, потому что каша это просто еда и она её ест. Не демонстрирует свой пресс, даже если он есть. Не идеализирует своих детей, не кидает каждый день картинки с мужем в обнимку...
Она просто живёт. Пусть даже немного и "не".

Екатерина Бальзамова