ЛЮДОЕДКА ИЗ РЕДИНГА Женщина, которая съела 100...
ЛЮДОЕДКА ИЗ РЕДИНГА
Женщина, которая съела 100 младенцев
Перед вами лицо Амелии Дайер, женщины, жившей в Англии в викторианскую эпоху. Холодный взгляд, который буквально пронизывает своим жестоким безразличием, говорит лишь о том, что перед нами личность, лишённая всякого сочувствия и сострадания. И первое ощущение, которое возникает абсолютно у всех, при взгляде на эту женщину, не обманывает. Амелия Дайер – воплощение абсолютного зла. Эта женщина ответственна за смерть сотен младенцев. Не было в истории более подлого и жестокого убийцы. И тем, более удивительно, что совершала эти злодеяния женщина. Вот её история.
РАННИЕ ГОДЫ АМЕЛИИ ДАЙЕР
В отличие от многих людей её поколения, живших в то непростое время, Амелия не росла в нищете. Она была младшим ребёнком из пяти детей (с тремя братьями: Томасом, Джеймсом и Уилльямом, и сестрой Энн) в семье сапожника Сэмюэля Хобли, и Сары Хобли, урождённой Уэймут. Жили они в небольшой деревушке Пайл Марш, к востоку от Бристоля. Ныне это один из районов Бристоля. Её относительно беззаботное детство было омрачено психическим заболеванием матери, вызванным тифом. Амелия была свидетельницей многочисленных припадков матери, и была вынуждена заботиться о ней, пока та не умерла в 1848 году. Исследователи отмечают, что это впоследствии могло повлиять на психику Амелии. После смерти матери Амелия некоторое время жила с тетей в Бристоле. Её отец умер в 1859 году. Старший брат, Томас, унаследовал семейный бизнес. В 1861 году, в возрасте 24 лет, Амелия отстранилась от семьи, по крайне мере она перестала общаться с одним из братьев, Джеймсом, и переехала на Тринити-Стрит в Бристоле. Там она вышла замуж за Джорджа Томаса. Джорджу было 59 лет, и им обоим пришлось солгать о разнице в возрасте. Джордж отнял 11 лет от своего возраста, Амелия добавила себе 6 лет. Из-за этого в дальнейшем было много путаницы, так как разные источники сообщали о разном возрасте Амелии.
РАБОТА МЕДСЕСТРОЙ
После замужества, Амелия несколько лет училась на медсестру. Амелия начинает использовать свой дом, обеспечивая жильём молодых женщин, которые, которые рожали внебрачных детей, и в дальнейшем обещала им устроить младенцев в приёмные семьи. На самом деле, Дайер не заботилась о детях, и те просто умирали от истощения или голода. Эллен Дейн вскоре, после встречи с Амелией, была вынуждена уехать в США, чтобы избежать внимания властей Дело в том, что по закону от 1834 года, с отцов внебрачных детей снималась всякая финансовая ответственность за их содержание. Несчастные матери таких детей, которые были обычно бедны, вынуждены были отдавать детей на воспитание государству, часто подвергаясь при этом гонениям и презрению общества. Многие до последнего скрывали свою беременность, пользуясь услугами таких медсестёр, как Амелия Дайер, выплачивая им ежемесячные или единовременные платежи. В такой бизнес и была вовлечена бездушная Амелия Дайер. Если родители были зажиточными, и отец пытался скрыть факт незаконнорожденного ребёнка, то единовременный платёж мог составить около 80 фунтов, очень хорошие деньги по тем временам. Естественно, что ребёнок, попадая в руки недобросовестного опекуна, не получал надлежащего ухода. И дети просто умирали. Матери, как правило, были напуганы и боялись сообщить полиции об исчезновении детей, опасаясь дальнейшего позора и осуждения. Да и смой полиции было трудно расследовать в то время такие дела. Амелии на какое-то время пришлось прекратить заниматься Бэби-фармингом после рождения дочери, Эллен Томас. Но в 1869 году пожилой Джордж Томас умер, и Амелии снова понадобились деньги.
УБИЙЦА АНГЕЛОВ
Амелия вернулась к Бэби-Фармингу. Она давала объявления в газеты, где сообщала, что обеспечит временный уход за детьми с последующим усыновлением. На встречах с клиентками она заверяла, что является респектабельной, замужней женщиной, и обеспечит ребёнку безопасность и любящее окружение. Пока Амелия не убивала детей, а просто давала им умирать, не заботясь о них. Какое-то время, ей удавалось избежать внимания властей. Однако в 1879 году, врач, вызванный в дом Дайеров, фиксировать акты смерти, заподозрил неладное из-за количества этих смертей. Тем не менее, Дайер не осудили за убийства или причинение смерти по неосторожности, её приговорили к шести месяцам каторжных работ, за халатность. После освобождения, Амелия Дайер снова возобновила “карьеру” Бэби-фермера. Обозлённая, она теперь начала по-настоящему убивать детей, в какой-то момент, перейдя черту, и отказавшись от расходов на детей, забирая все полученные деньги себе. Она рассудила, что не имеет смысла больше вызывать врача для фиксации акта смерти ребёнка, а лучше просто незаметно избавляться от младенцев. Видимо, в начале убийств, её ещё мучила совесть, потому что именно тогда она стала злоупотреблять алкоголем и наркотическими препаратами. Многие считают, что в этот период она лишилась рассудка, потому что стала частой клиенткой психиатрических клиник, однако, по-нашему мнению, Амелия умело инсценировала сумасшествии. Как медсестра она знала, как нужно вести себя, чтобы обеспечить себе достойное существование и уход в подобных заведениях. И попадала она в них по собственной воле, когда ей нужно было скрыться от внимания властей, так сказать, залечь на дно. В 1890 году Дайер взяла на временное содержание незаконнорождённого ребёнка гувернантки. Вернувшись, чтобы увидеть ребёнка, гувернантка сразу что-то заподозрила и раздела ребёнка, чтобы увидеть, есть ли у того родинка на одном из его бёдер. Родинки, конечно, не оказалось. Поднялся большой скандал, и Дайер выпила одну за другой две бутылки настойки опиума. Возможно, это была искренняя попытка , покончить с собой, однако, её организм к тому времени выработал иммунитет к опиуму, и она выжила. После этого, она снова вернулась к Бэби-фармингу. Но теперь, оставаться в родном городе для неё не было никакой возможности. Внимание со стороны полиции усиливалось, а также увеличивалось количество родителей, которые пытались вернуть своих детей. Их семья стала переезжать с места на место, чтобы снова обеспечить себе анонимность, и продолжать своё “дело”. На протяжении многих лет Дайер сменила множество адресов и использовала целый ряд псевдонимов, уходя от возмездия, и продолжая убивать детей. В 1893 году Дайер в последний раз оказалась в психиатрической лечебнице в Уэллсе. А два года спустя Дайер переехала в Кэвершэм, Беркшир, в сопровождении ничего не подозревающей помощницы, «бабушки» Джейн Смит, которую Амелия наняла после короткого собеседования в работном доме, и своих дочери и зятя, Мэри-Энн (известной как Полли) и Артура Палмера. Позже в том же году последовал переезд в Кенсингтон-роуд, Рединг, Беркшир. Амелия убедила Смит называться её «матерью» перед ничего не подозревающими женщинами, отдающими им своих детей. Это была попытка создать видимость того, что они являются заботливыми матерью и дочерью.
УБИЙСТВО ДОРИС МАРМОН И РАЗОБЛАЧЕНИЕ ДАЙЕР
В январе 1896 года, в колонке “Разное” газеты “Бристоль Таймс” появилось объявление. «Ищу респектабельную женщину, готовую взять маленького ребёнка» Объявление разместила 25-летняя Эвелина Maрмон, которая два месяца назад, в январе 1896 года, родила в пансионате Челтнем девочку, которую назвала Дорис. Эвелина была дочерью богобоязненный фермера. Она покинула ферму и уехала в город, где стала работать буфетчицей в салуне “Plough Hotel”, старого постоялого двора. Светловолосая, пышногрудая барышня была популярна среди клиентов-мужчин, однако от кого она забеременела осталось неизвестным. И теперь она осталась одна, с ребёнком на руках, которого любила, но понимала, что не сможет поднять самостоятельно.Ей, в любом случае, нужно было найти детский дом для своей малютки, и вернуться к работе, в надежде, что когда-нибудь, она сможет забрать свою дочь.Совершенно случайно, рядом с ее собственным объявлением, оказалось следующее: «Супружеская пара без семьи примет здорового ребёнка; хороший загородный дом с удобствами; 10 фунтов».Казалось, это был ответ на её молитвы, и она немедленно связалась с некой миссис Хардинг. Через несколько дней она получила ответ из Оксфорд-роуд в городе Рединг, миссис Хардинг писала: “Я была бы рада взять милую, маленькую девочку, которую я могла бы воспитывать и называть своей”. Она описала свою ситуацию. “Мы простые, домашние люди, и у нас довольно хорошие условия. Ребёнок нужен мне не ради денег, а ради компании и домашнего уюта”. “Мы с мужем нежно любим детей. У меня нет своих детей. Ребёнок у меня получит хороший дом и материнскую любовь”. Миссис Хардинг, казалось, была именно той женщиной, которую надеялась найти Эвелина для своей дочери Дорис, и она сразу же написала ей, умоляя, больше никого не искать, пока они не встретятся. Ответ пришел быстро: “Будьте уверены, я буду выполнять свой долг для этого дорогого ребёнка, и буду для неё матерью, насколько это будет в моих силах. У нас здесь прекрасная, здоровая и приятная обстановка. Напротив наших дверей есть сад”. Также женщина заверила, что Эвелина может посещать их в любое время, когда захочет. Единственное разногласие между женщинами возникло в том, что Эвелина хотела вносить еженедельную плату за свою дочь, в то время как миссис Хардинг настаивала на единовременной выплате в 10 фунтов стерлингов. “Я возьму полную плату, и она в дальнейшем не будет вам ничего стоить”. Неохотно, отчаявшаяся мать согласилась на условия миссис Хардинг, и та через неделю, сжимая в руках тёплый платок, которым она собиралась спеленать ребёнка в поезде, так как было уже холодно, прибыла в Челтнем. Эвелина с удивлением обнаружила, что женщина оказалась более пожилой, чем она предполагала, но она проявила ласку к её дочери, пеленая её в шаль. Эвелина передала ей картонную коробку с одеждой для девочки: подгузники, рубашки, юбки, платьях, ночные рубашки и пудреницы – и 10 фунтов, получив взамен расписку. Она проводила миссис Хардинг до станции Челтнем, а затем до Глостера, плача и задыхаясь от паров поезда, который в 17:20 навсегда увёз от неё её девочку. Домой она вернулась сломленной женщиной.
Через несколько дней, она получила письмо от миссис Хардинг, в котором сообщалось, что всё хорошо. Эвелина сразу же написала ответ. Но больше ей никто не писал. “Миссис Хардинг” был одним из многих псевдонимов Амелии Дайер. В 9 вечера, поезд из Глостера прибыл на вокзал Паддингтон в Лондоне, не в Рединг, как было сказано матери Дорис. Дайер с трудом несла саквояж, коробку детской одежды и самого ребёнка, завёрнутого в шаль. Она села на автобус до Уиллсдена, и вышла в Майо-роуд. У дверей дома под номером 76 её встретила ее дочь Полли, которой было уже 23 года, и она была взрослой, замужней женщиной. Оказавшись внутри снимаемой комнаты, Дайер открыла крышку корзины и стала рыться среди разных ниток, клубков и наперстков, достав белую ленту, используемую при шитье. Её длины оказалось достаточно, чтобы дважды обернуть вокруг шеи Дорис и завязать в узел. Ручки и ножки младенца ослабли, и девочка в последний раз открыла и закрыла ротик, в попытке продлить свою короткую жизнь. Затем её душа присоединилась к жертвам Дайер – которых к тому моменту было уже не сосчитать. Две женщины обернули тело в салфетки, кое-какие вещи ребёнка они использовали для обёртывания, хорошие вещи они отнесли в ломбард. Уже на следующий день, в среду, 1 апреля 1896 года, еще один младенец, 13-месячный Гарри Симмонс, был доставлен в Майо-роуд, взятый за те же 10 фунтов. Потом Дайер доехала с ним на автобусе до Паддингтона, и на поезде до Рединга. Там она дотащила тяжёлый груз до реки, в пустынное место, которое она хорошо знала. Рядом с плотиной у Кэвершэмского шлюза, она выбросила саквояж через ограждение в реку Темзу. Когда она повернулась, чтобы уйти, мужчина, спешащий домой, прошёл мимо неё и сказал “Добрый вечер”. Позже, его показания в суде помогут отправить 58-летнюю Дайер на виселицу.
30 марта 1896 года, матрос баржи возле Рединга заметил бумажный сверток, лежащий в мелководье недалеко от берега. Он задел его багром, оттуда показалась маленькая ножка и крохотное тельце. Полицейский осмотр показал, что это был труп маленькой девочки, в возрасте от шести до 12 месяцев. Шея у неё была обмотана белой лентой. Один кусок оберточной бумаги имел железнодорожную этикетку “Станция Темпл Мидс Бристоль”, и малоразборчивую надпись. Полицейские смогли разобрать надпись: Миссис Томас – и адрес в Рединге.
Четыре дня спустя, 3 апреля в Страстную пятницу, полиция провела рейд, посетив этот адрес, и они были поражены зловонием, которое стояло в доме, хотя ни одного тела не было найдено, это совершенно точно был запах разложившейся плоти. Однако они обнаружили швейную корзину с белой обёрточной лентой внутри и целые стопки телеграмм с просьбами об усыновлении, залоговые квитанции на детскую одежду, рекламные объявления и письма от матерей, с вопросами об их детях. Они определили, что за последние месяцы, по крайне мере около 20 детей, оказались на попечении “Миссис Томас”, которая, как было выявлено, была Амелией Дайер. Полиция прибыла как раз вовремя, так как Дайер в очередной раз собиралась скрыться, на этот раз в Сомерсет. Тело, которое обнаружил матрос, как оказалось, принадлежало Елене Фрай, внебрачной дочери Марии Фрай, служанки из Бристоля и зажиточного местного купца. Ребенок был передан Дайер на станции Темпл Мидс в Бристоле, 5 марта. Но, когда Дайер в тот вечер вернулась домой, в руках у неё был лишь коричневый бумажный пакет, длинной в полметра. Она прятала его в доме, до тех пор, пока через три недели запах разложения стал невыносим. Тогда она вынесла его, и выкинула в Темзу. Но в отличие от тяжёлого саквояжа, пакет всплыл, и его обнаружил матрос. Полицейские прочесали дно реки и обнаружили саквояж с телами Дорис и Гарри Симмонса, ее последних жертв. На следующий день, Эвелина Мармон, чьё имя было найдено среди писем Дайер, была доставлена в Рединг, и она опознала тело своей дочери в морге. Прошло всего 11 дней, с тех пор, как она отдала дочку на попечение “Миссис Хардинг”. “Она была в полном здравии, когда я отдала её”,- это было единственное, что смогла произнести обезумевшая от горя женщина.
СУД И КАЗНЬ
Дайер была повешена в тюрьме Ньюгейта, после суда. Попытки признать её невменяемой провалились. Ее дочь дала красочные, свидетельские показания в суде против матери, которые помогли вынести ей приговор. Дочь заявила, что в детстве, когда она стала интересоваться, почему в доме появляется и исчезает так много младенцев, мать ответила ей, что она “создательница ангелов”, и отправляет младенцев к Иисусу, который сможет лучше позаботиться о них, чем их матери. Тем не менее, не совсем ясно, почему дочь Дайер тоже не была осуждена как соучастница преступлений. Вероятно, потому что Амелия перед смертью, покаялась в письме, взяв на себя всю ответственность, за ужасные злодеяния, которые она творила на протяжении десятилетий. Присяжным понадобилось лишь четыре минуты, чтобы признать Амелию Дайер виновной и приговорить её к смертной казни через повешение. Приговор был исполнен 10 июня 1986 года. На эшафоте, когда её спросили, желает ли она что-то сказать, Амелия Дайер ответила лишь: “Мне нечего сказать”.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Дело Амелии Дайер вызвало настоящий скандал. Законы по усыновлению детей были ужесточены, давая местным властям право строгого наблюдения за бэби-фермерами в надежде искоренить подобные преступления. Но ужас не прекратился. Самое страшное в этой истории то, что случай с Амелией Дайер не уникален. Бэби-фарминг стал настоящей трагедией Викторианской эпохи, и за умышленное умерщвление детей тогда было осуждены многие другие: Джесси Кинг, Энни Тук, Маргарет Уотерс и т.д. Но имя Амелии Дайер, безусловно выделяется на этом фоне. По самым скромным подсчётам полиции, она могла быть ответственна за смерть от 200 до 400 младенцев. Несмотря на ужесточение законов, убийства младенцев не прекратились.Через два года после казни Дайер работники железной дороги, осуществлявшие проверку вагонов в Ньютон Эббот, Девон, нашли посылку. Внутри была трёхнедельная девочка, холодная и мокрая, но живая. Дочь вдовы, Джейн Хилл, она была отдана на временное содержание «миссис Стюарт» за 12 фунтов. Эта «миссис» взяла ребёнка на Плимуте и, видимо, бросила девочку в следующий поезд.
Предполагают, что «миссис Стюарт» была Полли, дочь Амелии Дайер. Зло никогда не умирает.
Я сверкая по жизни шагаюЭти митенки я надевая .И не...
Я сверкая по жизни шагаю
Эти митенки я надевая .
И не важно, что скажет стая,
Главное, среди всех я одна такая.
А к роскошным митенкам
И чалма связалась.
На моей головушке
Прекрасной оказалась.
Эльвира Вязалова
Моя осень будет немного восточная.
А Ваша?)
Минутка просвещения, друзья. Не все же нам над мемами ржать ?
Минутка просвещения, друзья. Не все же нам над мемами ржать ?
Свежие комментарии
