Надо просто жить. Баловать себя вкусным, строить семью или не строить, делать карьеру или не делать, уезжать в другие страны, читать красивые книги, ходить босиком по весенней траве, собирать полевые цветы, булькать лимонадом через трубочку и временами поворачиваться задом к стереотипам общества.

Время - это песок. Жизнь - этo вода. Слова - это ветер… Остoрожнее с этими компонентами… Чтобы нe получилась - грязь…

Лучше говорить истину, которая причиняет боль и затем исцеляет. Чем говорить ложь, которая успокаивает, а затем убивает.

Замочная скважина 

Позади остался детсад, впереди маячила школа, и "первый раз в первый класс". Лето было в разгаре. 
В то время была у меня подруга - Женя Гутарина, она хоть и не жила в нашем дворе, зато каждый день приходила к своей бабушке Клаве, которая была нашей соседкой по лестничной площадке. Кстати, после переезда бабы Клавы в этой самой квартире и умерла бабушка моей другой подруги Маринки. Именно она и стала легендарным призраком нашего подъезда. 
Но сейчас не об этом, тем более история эта давно мною рассказана. 

Так случилось, что дворовые дети разъехались по бабушкам-дедушкам, играть было совершенно не с кем. Конечно, я очень радовалась приходам Жени и никак не ожидала такого подвоха. 
Женькиным родителям удалось выбить отпуска летом, да ещё и в одно и то же время, поэтому всем семейством они укатили в Украину к родственникам Женькиной матери аж на целый месяц. 
Я осталась совсем одна: даже к бабушке не поедешь - жили-то мы за три тысячи километров от всей родни. В принципе, я и одна хорошо играла, но всё же зачёркивала дни в календаре до приезда подруги. 
Я всегда была очень сдержана в чувствах, я не плакала и не закатывала истерики, рассуждая, что разлука на месяц - это не вечность, что Женька скоро вернётся назад. Вот именно поэтому я до сегодняшнего дня не могу понять, почему ЭТО случилось. 

Мама уже вернулась домой после работы и что-то стряпала на кухне, я же рисовала в зале за журнальным столиком. Вдруг я услышала стук во входную дверь. Первая мысль была, что приехала какая-нибудь из подруг, но дверь я сразу не открыла, спросив: 
- Кто там? 
В ответ опять постучали. Я спросила снова: 
- Кто там? 
- Это я. 
- Кто я? 
- Женя. 
- Какая Женя? 
- Гутарина. Ну, открой. 
Сначала, одурев от радости, я чуть не открыла дверь. Рука почти повернула замок, как что-то меня остановило. В голове лихорадочно забегали мысли, что и десяти дней-то не прошло с отъезда подруги. Потом вспомнились наставления прабабки о разных нехороших сущностях, а ей-то уж я верила на все двести, сама видела, как та исцеляла людей, творя чудеса. Сердце билось, как "птичка в клетке" от ужаса: 
- Не открою. Ты - не Женя. 
- Ну, посмотри на меня, это же я. 
- Сказала же, что не открою. 
- А ты через замочную скважину. 
От старого замка действительно осталась большая скважина для ключа с двумя бороздками. Вот к ней я и прилипла глазом. И тут же отпрянула: из замочной скважины, с другой стороны, на меня смотрел глаз. Постояв немного, я опять прильнула к отверстию: всё так же оттуда на меня смотрел чей-то глаз. 
- А откуда мне знать, что ты Женя? Я тебя не вижу. 
- Посмотри снова. 
Глаз начал удаляться, и вот уже видно всё лицо, а потом и всю Женю в полный рост. 
Я пришла в замешательство, а Женя всё просила открыть дверь. Наконец, до меня дошло: 
- А почему ты не постучала по-нашему (у нас был свой характерный перестук, довольно непростой)? Раз не знаешь - то ты - не Женя. 
После этого за дверью раздалось страшное шипение с подрыкиваниями, и по двери начали скребсти когтями. 
Вот тут-то ноги у меня подкосились, и мурашки побежали по всему телу. Перекрещивая дверь, я повторяла одно и то же: 
- Приходи вчера, приходи вчера. 
Не знаю, сколько я так бормотала, но звуки за дверью прекратились, мельком глянув в замочную скважину и никого там не увидeв, я побежала на кухню к маме. 
Мама пела "По Дону гуляет казак молодой" и чего-то там жарила. Она ничего не слышала. Мама моя когда-то перенесла тяжелейший отит, и слух у неё очень понижен. Зато она мне поверила и сразу побежала к бабе Клаве спрашивать, не вернулась ли Женя из Украины раньше времени. 
Женькина бабушка была ошарашена таким вопросом и сказала, что билеты назад куплены на такое-то число. 
Женя с родителями вернулась, как и было запланировано - через месяц.

Звуки из подвала 

13-и летний Томас любил мучить своих домашних животных.Все хомяки, собаки, кошки не жили в доме больше месяца и умирали.Сначала Томасу удавалось отмазаться, говорил, что умирают не по его вине, но потом родители все поняли и перестали дарить ему животных.В один день родители оставили Томаса одного в доме, объяснив правила безопасности в доме и наказали строго настрого не даже не подходить к двери подвала, хотя она и так была заперта на замок.Родители спрятали ключ под шкафом в своей комнате, чтобы сын не взял их, но без ведома Томаса в доме ничего не происходило.Томас не понимал причину таких строгих запретов.На самом деле, родители не раз слышали стуки и стоны в подвале, но когда заходили там никого не оказывалось, им даже выписали кучу штрафов за ложные вызовы полиции. 

На часах 7 вечера.Томас смотрел телевизор в гостиной, сидя на уютном диване.Томас начал слышать громкие стуки в подвале, как будто, кто-то стучит молотком по кирпичным стенам подвала.Томас испугался, но убедил себя в том, что звуки идут из соседнего дома и продолжил смотреть телевизор.Стуки прекратились.Томас успокоился, но слишком рано.Из подвала послышались шаги.Кто-то поднимался по деревянной лестнице, к выходу из подвала.Томас вскочил с кровати и зажался в угол.За дверью подвала кто-то прошептал нежным голосом: 
- Выпусти меня...Помоги мне... 
Томас промолчал и ещё сильнее прижался к стене.Он покрылся холодным потом и сказать ничего не мог со страху.Вновь за дверью мягкий голос повторил: 
- Выпусти меня, мне здесь страшно... 
Даже такому наглому и безжалостному мальчику, как Томас стало жалко того, кто находился за дверью, но открывать дверь было не разумно.Однако, на Томаса подействовала какая-то сила и он не сдержался, побежал за ключом.Голос сказал 
- Быстрее, я уже не могу здесь находиться. 
- Сейчас - ответил Томас. 
Он нашёл ключ, подбежал к двери.У него уже пропало чувство страха.У него осталось только чувство жалости.Томас вставил ключ в замок, дёрнул его, вытащил замок, дверь изнутри открылась, откинув Томаса назад.Томас рухнул на пол.Из подвала выбежали все животные, все те, которых он мучил, всё, которые уже мертвы.Животные пролетели мимо Томаса, когда он оглянулся назад и животные моментально исчезли.Томас вновь посмотрел в дверь подвала, у двери стояла бледная женщина, у неё был огромный шрам на животе и огромное количество порезов по всему телу. 

На следующий день соседи начали жаловаться на жуткую вонь, идущую из дома Томаса.Когда соседи постучали в дом никто не ответил, за дверью были слышны только тихие стоны.После получаса стуков соседи позвонили родителям Томаса и спросили, где они сейчас находятся.Родители ответили, что они ненадолго уехали и вернуться уже сегодня ночью.Соседи сказали родителям Томаса, чтобы побыстрее избавились от ужасного запаха.Родители пытались дозвониться до Томаса, но так и не получилось.Им пришлось приехать раньше, чтобы узнать что произошло у Томаса.Когда они зашли в квартиру они увидели окровавленный и вскрытый труп Томаса.

Лабиринт 

— Бегите! Бегите! — заорал кто-то... 
Голос доходил до меня как сквозь мутную пелену, и я никак не мог уловить его смысл. 
Странно, почему все бегут куда-то?.. Почему мы в каком-то вонючем подвале?.. Куда все спешат?.. Что тут вообще происходит?.. 
—Джо! Джо! Очнись, Джо! Придурок! Очнись! Из-за тебя мы сейчас все подохнем!.. 
Аа... Ясно... Значит подохнем... Хоть где-то можно будет поспать... 
Пол... Грязный пол, залитый какой-то мутной красной краской. Стена с какими-то дурацкими надписями и узорами. Освещенный пылающими факелами пыльный захудалый коридор. Впереди бегут какие-то замученные подростки, покрытие вонючей слизью и копотью... Ахах, какие у них выражения лица... Вот поворот, еще, еще один, еще поворот, ступеньки, еще... Блин, куда меня они затащили?.. 
—Джо, Джо! Да блин, прийди в себя же наконец-то! Ты хоть беги сам, я не собираюсь тащить тебя на себе! Я еще слишком молод чтобы умирать!.. 
Таак... Кажется что-то припоминаю... Какие-то обрывки... Никак не могу ухватиться за них... 
—Джо, блин я щас материться начну! Ты хоть понимаешь ,что тут происходит?! Мы сейчас сдохнем в пасти этой твари, придурок!.. 
Ну что они лезут? И еще эти воспоминания... Ладно это потом, сначала про эту тварь... Что он сказал? В пасти? Какая еще тварь?.. 
Я приходил в себя и попытался бежать самостоятельно. Кто-то завопил от дикой боли за спиной. В нос ударил резкий запах крови. Я быстро обернулся назад... Черт... Меня чуть не стошнило от увиденного. Закружилась голова, во рту появился привкус соленого металла. 
—Джо, не оборачивайся! Беги и не смотри назад! Упадешь ты — упадем мы... 
Чеерт... Лучше смотреть вперед... Вот какой-то поворот, лесенка, поворот, длинный коридор... 
—Решетка! Народ, здесь решетка! — заорала Диана, — мы сможем укрыться в этой камере! Давайте, быстрее, они приближаются! Давайте!.. Все, закрываем! Быстрее, двигайте ее!.. 
Я влетел за решетку, из последних сил держась, чтобы не стошнить прямо тут же. Двое подростков (кажется, Майк и Стивен) с трудом поддерживали меня, а их лица... Просто ужас... И как только я мог смеяться над ними буквально минуту назад?.. Небось, сам такой же... 
—Эй, ребята, откройте, быстрее! Он здесь! Откройте, давайте же!.. 
—Прости, Джейн, нет. Мы не можем рисковать. 
—Эй, вы чего?! Ну, быстрее! Он поймает меня!.. 
—Нет, мы не можем. 
—Боб, это не смешно! Пожалуйста, откройте! Откройте, придурки! Быст... 
Истошные крики девушки оглушили нас на несколько секунд, но их прервал громкий хруст костей человека... 
Все разом отвернулись от входа... Запах, невыносимый запах людской плоти появился в воздухе. Голодное рычанье существ по ту сторону единственной преграды между нами раздавался во всем коридоре. Звук разрываемого мяса... Он просто непередаваем... 
Боб рассмеялся. Он смотрел на пиршество и давился истерическим смехом... 

—Ну что ж, Джо Кеннингтон? Думаю, Вы одумаетесь и в следующий раз не пропустите лекцию. Иначе, это будет стоить Вам жизни. 
Да что за бред он несет? 
—Профессор, но это обыкновенные сказки. Зачем Вы нам рассказываете? Вы ведь настоящий ученый! Зачем нам эти бредни для детей? Тем более, как это может повлиять на нашу жизнь? 
Большой кабинет ярко освещен электрическими лампами. Как в обычной школе, так же ровно в три ряда стоят парты. Такая же до ненависти опротивевшая нам доска с изображенными на нем мелками чудищами. 
Профессор томно вздохнул: "Жаль, что Вы не понимаете. Я ведь Вам уже много раз объяснял... Ну ладно, думаю, Вы поймете все, когда придет время... А теперь, будьте добры, сядьте на свое место и внимательно слушайте все, что я говорю. 
Я с видом умирающего мученика прошел к своей парте и чуть ли не упал на стул. За соседним столом захихикали два парня, искоса поглядывая на меня. 
Я, не обращая внимания на них и болтливую зануду у доски, осмотрел свою группу номер 4. 
Почти обычный класс, состоящий из 13 подростков различных характеристик. Как все оказались в этом тошнотворном месте, никто не знает. Лишь помнют, что им кто-то звонил и приглашал на какую-то мирную исследовательскую экспедицию. Естественно, никто ничего не заподозрил, и вот итог: мы здесь, учителя какие-то странные, но все они с высшим образованием. Подозрительно как-то... Никто ничего не объяснял нам при появлении. Единственное, что рассказали, это то, что мы должны пройти небольшой эксперимент, но прежде должны ознакомиться с небольшим кратким обучением... 
—"В лабиринте самыми опасными врагами являются существа, не знающие страха, полные ненависти и агрессии ко всему живому. Охотятся на людей. Их невозможно остановить. Убийцы, как безжалостные машины, живут ради убийства, это их единственное "развлечение". Они способны прожить без воды и пищи 4 недели, к тому же, они крайне устойчивы к большинству ранениям. Их называют пустыми. Выглядят как..." Ну, думаю, вы сами увидите... 
—Бла, бла, бла... Да вы скорее отсосете у меня, профессор, чем мы поверим в Вашу чушь! — выкрикнул кто-то с последних парт. 
Все подростки засмеялись, давясь от смеха. Все, кроме Боба, ну и самого профессора Зануды. Остановив взгляд на последнем, у меня мигом пропала охота смеяться... Выражение сочувствующего лица... В голове прозвучали слова предупреждения: "...существа, не знающие страха, полные ненависти и агрессии ко всему живому. Охотятся на людей. Их невозможно остановить. Убийцы, как безжалостные машины, живут ради убийства, это их единственное "развлечение""... Или же это действительно правда то, что он сказал?.. И почему он нам сочувствует?.. 
"...убийство ради развлечения..." 

—Эй, ребят, они кажется ушли! Просыпайтесь. 
Я медленно привстал, лениво зевнул, потянулся и только потом осмотрелся. 
Нас осталось шестеро: я, Майк, Стивен, Боб, Джек и Диана. Все были обрызганы кровью погибших одногруппников, некоторые имели довольно таки серьезные раны и ссадины, но никто на это внимания не обращал. Да и сейчас главное не это... 
Комната, где мы смогли укрыться от хищников, похоже, была мастерской. Повсюду валялись какие-то инструменты, знакомые нам и нет. Многие с непонятным для нас назначением. Майк принес нам какой то хлам. 
—Сейчас они ушли охотиться в другие места, поскольку больше никого не смогли поймать. Как раз самое время, чтобы свалить из этого чертового лабиринта. Эти инструменты я нашел здесь, с помощью них мы можем отбиться от тварей. Лучше, чем ничего... Но сами понимаете... Держите, выходим через пять минут. 
Мне достался нож с острым лезвием. Рукоятка достаточно длинная, чтобы держать двумя руками. Это хорошо. Я сделал небольшие выпады в воздух, используя нож и маневрируя перед невидимым врагом. 

Идти пришлось очень медленно и тихо. Мало ли кто мог спрятаться за поворотом? Тем более, что всюду, как оказалось, стояли ловушки. Пока что вроде бы чисто. Абсолютно немая тишина нагнетала на нас. 
Шли мы вереницей: впереди Джэк, затем Диана, освещавшая нам путь факелом, Майк, Боб, Стивен и я. Все были на пределе. 
Я подумал о судьбе других подростков нашей группы. 
Пятеро сразу разбежались по-одиночке в разные стороны, как только мы оказались в чертовом лабиринте, считая, что так намного легче. Троих из них мы нашли убитыми скрытыми ловушками. Останки верхней конечности Дэйва были разбросаны в одной из боковых комнат коридора. Видимо, бедняга не успел закрыться. Ну а о пятой ничего не известно. Белла спасла нас, пожертвовав своей жизнью ради нашего спасения. Джейн погибла, и остались только мы в этом милом доме. 
—Тихо, — шепнул Джэк, — Там кто-то есть. 
Мы осторожно притаились за углом перед небольшим разветвлением коридора, выстроившись в цепочку. 
За поворотом оказались четверо существ, абсолютно не похожих на людей анатомически. Передвигались они на четырех конечностях. Плоть была покрыта тонкой совершенно белой пленкой, без единого волоска, отдаленно напоминавшую на кожу человека. Тонкие передние конечности с длинными когтями и массивные ноги, способные с легкостью переломать позвоночник людей. Шеи изгибались, отходя из тела существа, и заканчивались крупной головой. Головы были покрыты широкими шрамами, рваными ранами и фиолетовыми рубцами. Мощные острые клыки, пожирающие плоть, небольшие отверстия вместо привычного носа и черные провалы глазниц, притягивавшие любого заглянуть в них. Жуткое зрелище. 
Они пытались достать с потолка крупных летучих тварей, похожих на летучих мышей. В какой-то степени их неуклюжие прыжки выглядели смешно, однако не для нас. 
—Насколько я помню, профессор называл эти существа пустыми, — зашептала Диана, — хитрые и очень быстрые... Думаю, пока они отвлечены, мы сможем незаметно пройти мимо них. Вы все поняли? Быстро и... Эй, Боб, что ты делаешь? Немедленно вернись назад! 
Я оглянулся. Боб встал, завороженно смотря на пустых, как в тумане направился к ним и заговорил: "Я ждал вас... Да, я долго ждал вас... Заберите меня с собой, да я долго ждал этой минуты..." 
Пустые мигом повернулись к нему. Злобное рычание исторглось из их глоток. Они медленно подходили к жертве. 
Боб продолжал нести полную чушь, не осмысливая, что говорит. Вдруг он подавился и громко засмеялся. Пустые, не ожидая окончания речи, набросились на парня и разорвали его на части. 
—Ребята, быстрее это наш шанс, сматываемся отседа! Сейчас не до осторожности! — заорал Майк. 
Мы бросились от этого места. Несколько тварей побежали за нами. Истерический смех Боба затих, осталось злобное повизгивание голодных монстров. 
—Ребята! Скорее, сюда! Здесь, кажется, выход! — крикнул я и свернул в боковое ответвление. Остальные побежали за мной, монстры не отставали. Жгучая боль появилась в руке, но я не обратил на это внимания. Скачок, скачок, вдох, выдох... Главное, не сбиться с дыхания, иначе быстро выдохнусь... 
Кчк 
Черт, ловушка!.. 
—Осторожно! 
Однако было поздно. Каменная глыба появилась из стены и захлопнулась сразу за мной. Я оказался в кромешной тьме и свет с конца туннеля едва освещал место, где я находился. Нет, они застряли там! 
Вопли боли, крики о помощи, голодное урчанье пустых, визги раненых тварей... Я просто не мог слышать это, не мог вынести всего!.. Пытался открыть проход, несмотря на ожидающих меня существ... Пытался сдвинуть его... Безуспешно... 
Вскоре все стихло. Видимо, пиршество кончилось. Я обессиленно опустился на пол. Мне было безразлично все. Я потерял друзей, одного за другим. И теперь я один, один в этом мертвом месте, полном кровожадных людоедов. Почему бы не умереть? 
Пульсирующая боль в левой руке напомнила о себе. Я осмотрел ее. Все очень плохо... Одна из монстров успела-таки задеть меня. Кажется, на их когтях какой-то яд, так как вокруг раны появилась беловатая пленка приросшая к моей коже. 
Я поморщился. "На когтях пустых находится яд, либо убивающий вас, либо превращающий вас в некое существо, наподобие тех тварей из лабиринта. Чтобы предотвратить это, нужно немедленно обработать рану...". 
Ну надо же, стану монстром. Не знаю почему, но эта мысль меня рассмешила. Я залился нервным смехом. Давящая тишина вокруг подействовала на меня успокаивающе. Я посмотрел на нож, так и не пригодившийся мне. 
Нет, я не должен умереть сейчас. Я должен сделать еще кое-что. 
Я с трудом встал, пошатнулся и посмотрел вперед. Освещенный выход метрах в пятидесяти виднелся впереди. Тот самый выход, который искали все мы, но доставшийся только мне. Да, я должен это сделать. Это мой долг — убить их. 

—Профессор! Кажется, кто-то выбрался и приближается к выходу. 
На станции запаниковали: кто это? Монстр или один из подопытных? 
—Солдаты, боевая готовность! При любой угрозе огонь на поражение! Мы не должны рисковать, пусть даже это будет невинный подросток! 
В темноте лабиринта что-то медленно приближалось. Все напряглись. 
—Кажется, это кто-то из подопытных. Тварей бы отсекло преградой. 15 метров... 10 метров... 8 метров... 
Он сейчас появится! 
—4 метра... Ч-что? Он пропал?!. 
—Как? Как это пропал?! Проверьте все заново! Быстрее, пока не поздно! 
Все запаниковали: как человек смог исчезнуть? Или он умер? 
—Нет, там все чисто, никаких следов!.. 
Черт... Что за чертовщина? Что здесь творится вообще?.. 
—Вы меня ищете, профессор? — прохрипел кто-то за спиной у него. 
Профессор мигом обернулся. Последнее, что он увидел, были черные провалы глаз... Затем молниеносный удар когтистой лапы и хруст позвонков. Солдаты открыли огонь, но было поздно... 

Настал мой час

Необычное явление. 

Привет,эта история произошла со мной когда мне было 10 лет.Со мной не когда не происходило что-то похожее.Я не когда не вызывала не какую сущность.Я живу в маленькой деревни,где все про всех знают.Приступим к истории. 
В 10 лет я пережила стресс,я лишилась отца.Он разбился на мотоцикле.Меня долго не могли привести в себя.Возили по психологам,но даже они не могли мне помочь.Я перестала ходить в школу,не с кем не общалась,замкнулась в себе.Вообщем я была как зомби. 
Мы с братом и с мамой переехали в город,купили там дом.Дом был большой,много комнат,но в нем было жутко страшно оставаться одной.Электричества там не было так как там были проблемы.Мы пару дней сидели без света. 
Ночью было просто жутко,ночью на втором этаже кто-то ходил.Мы все спали в одной комнате.Я будила маму по ночам, от того что мне было страшно.Можно сказать я не спала эти два дня подряд.Я была рада когда разобрались с электричеством.Мы разложили вещи,и все имели свои собственные комнаты.Ночью я спала со светом.Топот по комнате меня будил первое время,но я привыкла к этому. 
Я завела много друзей,стресс прошёл.В соседнем доме жила старушка,все говорили что она была ведьмой.Так как я часто читала страшные истории,я поверила.Скоро эта старушка умерла,её дом подожгли.В нашем доме стало происходить что-то непонятное.Утром начали падать вещи.Но,а по ночам было просто ужасно.В ванной включалась вода,она текла ржавого цвета.Мне слышались голоса,они меня звали.Дверь в мою комнату то закрывалась,то открывалась с ужасным скрипом. 
Брат купил квартиру,переехал жить туда с девушкой.Я переехала жить в комнату к маме,так мне было уютней.Все было нормально,не каких голосов по ночам.Но одну ночь я запомнила на всю жизнь. 
Маме надо было уехать на один день по работе в другой город.Я осталась дома одна.Мне было уже 13 лет мама не боялась меня оставить.Мама уехала поздно ночью.Утром я встала и стала готовить себе яичницу.Я позавтракала, включила телевизор,в ванной что-то упало.Я не обратила на это внимание,но зря в ванной были странные звуки будто все что было в ванной упало.Я решила пойти туда и проверить что там не так.Я включила там свет,открыла дверь,зашла и удивилась когда все вещи которые были там стояли на своих местах.Я уже хотела повернуться и выйти,но дверь захлопнулась.Я попыталась ее открыть,но она не открывалась.Потом выключился свет,в ванной не было окон,поэтому было жутко темно.Мне было очень страшно.За дверью раздался громкий визг.Меня словно оглушило.Когда визг пропал.Я села на пол и прижалась к стенки и стала плакать.Я заснула когда я проснулась,то все в ванной уже был свет.Но то что я увидела дальше.. 
Я подняла голову и увидела,девушку она была белая как мел,волосы длинные чёрные,у нее торчали клыки.Она была в белом не очень длинном платье. 
Она посмотрела на меня,дальше я потеряла сознание.Когда я очнулась,вокруг меня стояли мама,брат и его девушка.Когда я поняла что происходит,мама рассказала мне то что нашла меня в ванной комнате,я лежала без сознания и была очень холодная как лёд. 
Я рассказала маме что произошло,но она мне не верила,говорила что я ударилась головой.Когда мы легли спать,я проснулась посреди ночи, и увидела расплывчатую фигуру.Она смотрела на меня.Я не могла пошевелится от страха.Я почувствовала что меня кто-то душит.Мама вскочила и побежала камне.Утром мы с мамой поговорили,она отрицала эту мистику.До того как сама не увидела лично. 
Мама лежала на диване и смотрела телевизор,на неё стало что-то капать с потолка,капала кровь!Мама подняла голову и увидела ту девушку.Мама потеряла сознание.Когда я пришла о школы то увидела,маму лежавшую на диване.Я подошла к ней она была без сознания вся бледная.Когда она очнулась.Мы решили переехать к брату,на время. 
Сейчас мне 14 лет мы купили квартиру.Живём счастливо с мамой,но вспоминая ту самую историю,я понимаю,что это не забыть.

Адская больничка 

В тот весенний день у меня разболелась рука. Полгода назад, будучи в командировке в Москве, я неудачно упал. В итоге перелом лучезапястного сустава, гипс, в котором я работал все два месяца командировки. Перелом сросся идеально, не болел, не беспокоил, и вот на тебе! На любое движение большим пальцем — болезненный щелчок, стоит потянуться спросонья — адская боль. Печатать текст на сенсорном экране телефона стало невозможно. И так две недели. А в этот проклятый день я проснулся от боли и понял: велика моя глупость, а отступать некуда. Придется идти к костоправу. 

Будучи немного с бодуна, я оставил автомобиль на стоянке и поехал маршруткой. Взяв талон, я посмотрел номер кабинета. Ага, пятьсот седьмой, значит, пятый этаж. 

Поднялся я на лифте. Двери, открывшись на пятом этаже, предоставили моему взору две приколоченные доски, перекрывающие выход. Сматерившись на тупых джамшутов, я пролез под досками и осмотрелся. Дверь напротив выбита, окна зияют пустыми рамами, по полу ветер гоняет листву, хотя на дворе весна. Давненько я не был в нашей поликлинике, лет десять, если не больше. Перелом, и то лечил в Москве. В суровые девяностые здесь веселее было. Видимо, ремонт прошел с применением нанотехнологий. Хотя, может, мне на другой этаж? Нет, на валяющейся двери написано «540»... 

По полу пробежала крыса, и я брезгливо отошел к лифту. «Может, ну его на фиг, — подумал я, — эту вашу бесплатную медицину?». 

Там, где должна была находиться кнопка вызова лифта, густым слоем была наложена шпатлевка. Черт с ним, решил я, спущусь пешком, но сначала поищу травматолога, а потом сразу к главврачу. Такой беспредел в лечебном учреждении — уму непостижимо. 

В коридоре стоял запах тухлятины, прелых листьев и сгнивших матрасов. И ни одного человека. Некоторые кабинеты были распахнуты, другие — наглухо затворены. Вот ворюги! А ведь первый этаж сверкает пластиком — белые потолки, пластиковые окна, наманикюренная регистраторша сверкает фарфоровой улыбкой... Ох, показушники. Сделали для комиссий, а выше не пускают, сразу в сауны. Я зло сплюнул на лежащую под ногами дверь с надписью 512. Значит, по логике, мой кабинет рядом. 

За поворотом я увидел людей. Ну, наконец-то! Все смирно сидели на ублюдочных лавочках из кожзама и обреченно смотрели в стену. Человек десять, кажется. 

— Кто к травматологу крайний? 
Бородатый мужик с огромными кустистыми бровями ответил глухим прокуренным голосом: 
— Все к патологоанатому. 
Он повернул голову и посмотрел на меня пустой глазницей с мерзко сочащейся кровью. Кровь сочилась из многочисленных ожогов и порезов сквозь дыры в одежде. С моей стороны, прикрытое волосами, свисало полуоторванное ухо. Да его на каталке в реанимацию надо, а он в очереди сидит. Вот тебе и бесплатная медицина. Докатились. Сдерживая рвотные порывы, я пробормотал: 
— Да, братишка, патологоанатом тебе в самый раз. 
Я еще раз осмотрел очередь. Кто-то изрезанный, кто-то обгоревший, у одной женщины вместо ног обрубки, из которых хлещет кровь. Бабушка рядом заботливо придерживает вываливающиеся кишки... Да с таким не живут, а они сидят, как ни в чем не бывало, только что хвори не обсуждают. 
Я переспросил: 
— В пятьсот седьмой есть кто? 
Молчание. Оно и логично. Я б с такими болячками тоже особо не болтал бы. 

Намереваясь обматерить ленивого эскулапа, я дернул дверь и застыл. Мужчина в белом костюме покачивался на веревке, весело выпучив глаза и высунув язык. «Ходяков Игнат Юрьевич», — гласил бейджик. На моем талоне значилась та же фамилия. 

— Вылечил руку, называется, — мой голос от страха и злости дал петуха. — Гребаный бардак! 

Надо найти хоть кого-нибудь, чтобы помогли тем доходягам, чтобы сняли доктора, вызвали полицию... Да хоть что-то сделать! 

Захлопнув за собой дверь, я понял, что один я уже никуда не пойду. У меня началось что-то, близкое к ступору и к истерике одновременно. Я осмотрел еще раз толпу калек и с моей стороны с краю увидел красивую брюнетку в темно-красном платье и с добрыми глазами. На вид она была целая. А это уже плюс. Я плюхнулся рядом с ней. 

— Слушайте, девушка, как вас зовут? — мой голос дрожал. 
— Алевтина. 
— Меня Леша, — и тут меня прорвало. — Аля, я сойду с ума, мне нужен хоть один нормальный человек, врач там или медсестра, или, на худой конец, долбаная уборщица баба Клава, ворчливая, полная, знающая все на свете, и чтобы она не придерживала кишки и не болталась в петле под потолком! Я боюсь. Пойдем со мной! 
— Я не могу. У меня ноги не ходят. Еще с утра садилась в маршрутку, а сейчас не ходят. И, к тому же, — она кивнула на очередь, — скоро наши врачи придут. 
— Да пока они придут, тут все передохнут! — я успокоился и облокотился на стену. — Аль, ты куришь? 
— Курю. 
Решив, что от сигарет обстановка хуже не будет, я достал початую пачку и протянул ей. 
Очередь оживилась: 
— Молодой человек, а можно мне? 
— И мне. 
— Я б тоже не отказалась... 

Пройдя по рукам, пустая пачка полетела в угол. 
Да, надо что-то решать, думал я, затягиваясь горьким дымом. 

Из-за угла вышли два здоровых мужика с каталкой, скальпелями, ножами и прочим инструментом. Оба — в светло-зеленых костюмах. Очередь устало и как-то обреченно посмотрев на них продолжила тянуть сигареты. 

— Алексей, — девушка нервно потушила окурок, — мне страшно, я не хочу это видеть. 
— Да что ж бояться? Сейчас всем помогут, а потом и нам подскажут выход, — начал я ее успокаивать и осекся. Одноглазый бородач, бывший первым в очереди, разделся и лег на каталку: глаза закрыты, руки по швам. А врачи деловито начали его вскрывать. Вот уже вскрыта грудная клетка, руки сортируют внутренности по тазикам... 

И я понял: это не просто врачи. Это патологоанатомы. Безумные патологоанатомы, вскрывающие живых людей. 

Я зашептал: 
— Аля, Алечка, валим отсюда, пока не поздно... 
— Мне нельзя, мне туда, — она показала на маньяков. — Побудь со мной, ты живой, тебя не тронут. А мне страшно. 

Это ее «ты живой» меня окончательно разозлило: 
— Твою мать! — зарычав, я взвалил девушку на плечо. Спина тут же испачкалась чем-то липким, просачивающимся сквозь красное платье на груди. Стараясь не думать, что это, я рванул по коридору прочь из этого ада. 

Входная дверь была закрыта. Все, приплыли. 

Раздался скрип, из ближайшего кабинета выглянул двухметровый мужик, не иначе, ряженый. Все тело покрывала шерсть, на голове рога, а вместо носа пятачок. «Интересный костюм», — подумал я отстраненно. 

— Эй, рогатый! — черт оглянулся. — Помоги дверь открыть. 
— Тебе открою, тебе здесь не место, а девушку оставь. 
— Брось шутить, а то перекрещу, — не знаю, почему я вспомнил эту фразу. То ли Гоголя перечитал, то ли Высоцкого переслушал, но рогатый пожал плечами и одной рукой сорвал амбарный замок. 
— А девку оставь, пожалеешь. Ей в котел пора. 
— Леша, — раздался жалобный голос. — Бросьте, вам жить надо... 

По лестнице поднимались еще двое. Поняв, что это ни хрена не ряженые, я самым натуральным образом обгадился, а черт с лестницы произнес: 
— Мы тебя не тронем, а вот Алевтину оставь. 
— Хрена вам под воротник, — злобно зарычал я и рванул обратно. 

Паталогоанатомы разделывали бабушку, а рядом вертелся висельник в белом халате и канючил: 
— Ребят, меня, вообще-то, вне очереди надо, я ж медработник. 

Увидев его, просто так расхаживающего с веревкой на шее, я чуть повторно не наложил в штаны. 

Забежав в пятьсот седьмой, я рванул к распахнутому окну. А там, на улице, на свободе, заканчивалась осень и раздавался запах тлена. Я не знал раньше, как он пахнет. Так вот, тлен пахнет прелой листвой, землей и спиртом. И легкий запах тухлого. На облезлых деревьях сидело воронье. И куда делась весна, радовавшая меня буквально час назад? 

Я снял Алевтину с плеча, вынул свой брючной ремень и пояс ее платья, мокрый от крови. Я решил ни за что не отдавать ее монстрам, спасти во что бы то ни стало, пусть и ценой своей жизни. Я никогда не был героем, убегал даже от уличных драк в детстве, но сегодня я понял: ради нее стоит умереть. 
Привязав девушку к себе так, чтобы она была впереди меня, спиной ко мне, я поковылял к окну. 

— Леша, оставьте меня, не надо... 
— Заткнись и слушай, — я был уставший и злой, мой голос дрожал от страха. — Сейчас мы отправимся в полет. И не вздумай пошевелиться, угробишь обоих. А тебе здесь не место. У тебя глаза красивые. 

С грузом на груди я взгромоздился на окно, встал в полный рост, лицом к двери, и прыгнул спиной вниз. У меня нет шансов выжить, но мое тело смягчит падение девушке, и, может, она сходит потом на мои поминки. Главное, упасть спиной. 
Долгие секунды полета я видел блеклое небо и белоснежного мужика с огромными пушистыми крыльями. Он ухватил нас за пояса, следом подлетел второй такой же, потом третий, и я почувствовал, что мы летим вверх и вправо. Если есть черти, то почему бы не быть ангелам, подумал я. 
— Самопожертвование — высшее проявление любви, — услышал я неимоверно добрый мягкий голос. — Ты спас... 
Потом меня вырубило. 

Очнулся я в больнице, на этот раз в нормальной. Оглядев себя, я обнаружил, что забинтовано почти все тело. На ноге гипс, рука перевязана, грудь что-то сдавливает. 
— Где Алевтина? 
Надо мной склонилось лицо в маске: 
— Какая Алевтина? Вам отдыхать надо. 
Сзади раздался второй голос: 
— Маш, как его зовут? 
Ответил я сам: 
— Соболев Алексей Петрович. 
— Во втором боксе ваша Алевтина. Тоже Лешу спрашивала. Вас, наверно. 
— Жива? — я задал самый глупый вопрос. 
— Жива, жива, еле вытащили, отдыхайте, после поговорим. 
— С меня коньяк, — я с облегчением откинулся на подушку. 

Через две недели я уже мог перемещаться на костылях, кое-где начали проходить ожоги. И хотя врачи ворчали, все время я проводил у постели Алевтины. А через месяц она приехала ко мне в палату на инвалидной коляске. 

Друзья принесли мне ноутбук, и я прочитал про ДТП, в которую угодила наша маршрутка. Пьяный водитель «КамАЗа» размазал нас по асфальту. Что-то загорелось, случился пожар. Из девяти пассажиров микроавтобуса выжили только двое — я и Алевтина. Оба водителя погибли. Я пролистывал фото с места происшествия и узнавал людей, сидящих в той очереди. Бровастый бородач был виновником ДТП, бабушку выбросило на асфальт, по пути распоров ей живот. Кстати, Ходяков повесился в то утро от несчастной любви, правда, не в кабинете, а у себя дома. Об этом я узнал из разговоров медперсонала. 

Меня выписали через четыре месяца. Алевтина выехала через полгода на инвалидной коляске. На ней же моя будущая жена въехала в ЗАГС. 

Как-то после нескольких операций, прогуливаясь по парку уже на своих ногах, Алевтина рассказала мне о том, что было с ней. Ее воспоминания полностью совпадали с моими, за исключением одного момента. Ей, как и остальной очереди, дали направление в морг. 

— Знаешь, как мы тебе завидовали, — она вздохнула. — Ты-то был живой...

Страшная стоянка 

Мой муж из Чертаново. Не самый благоприятный район Москвы. Но и не самый плохой. В конце 80-х там стали выделять квартиры работникам столичных фабрик и заводов. Родители моего Ромки работали на автомобильном заводе ЗИЛ. Целый квартал заселили сотрудниками этого предприятия, район этих домов местные до сих пор называют "зилы". Ребята из простых рабочих семей за учебниками особенно не сидели. Тем более, время было начала лихих 90-х. Хотелось "Сникерсов" и "Дональдов", а на эти заграничные лакомства нужны были деньги. Вот и торчали зиловские пацаны по гаражам до глубокой ночи - где какая работа, а где и стащить чего-нибудь, чтобы потом продать. Почему по гаражам - думаю понятно: какая еще страсть могла быть у детей, родители которых работали на автомобильном заводе? 
Прошел среди ребят слух, что недалеко, за Варшавским шоссе, есть стоянка, куда ГАИшники отправляют машины после ДТП. Если договориться со сторожем "за бутылку", то он может пустить туда ночью - снимай запчасти, какие хочешь. Собрались несколько ребят, среди которых был мой будущий муж, скинулись на спиртное, сложили водку с пивом в пакет и вечером отправились на этот автомобильный Клондайк. Сторож пакет принял, махнул рукой в сторону стоящих рядами покореженных авто, сказал: "Забирайте все, что сможете вынести" и пошел к себе в каморку. 
Радости у ребят не было предела. Бросились врассыпную осматривать богатства. Ромка мой углядел в стороне какую-то иномарку с хорошими колесами. Машина покорежена была изрядно, но колеса были как новенькие, так и отсвечивали хромированными дисками при свете луны. Принялся он их откручивать. Лазает довольный у машины, подсчитывая в голове, за сколько их можно будет продать, как вдруг у авто фары мигать стали. Ромка удивился, что аккумулятор у автомобиля еще "живой" и полез под капот, чтобы клеммы отсоединить. А аккумулятора там и нет. На том месте, где он должен стоять, только грязь и пыль. Прошиб пот холодный тогда мальчишку. Стоит оторопевший перед машиной, фары мигают, а он сообразить не может, откуда ток идет. Пришел в себя от криков друзей, которые ругали его, что он "цветомузыку" с фарами устроил, - вдруг заметит кто со стороны дороги. В этот момент фары отключились. Кинулся Ромка к друзьям рассказывать о том, что машина без аккумулятора, а фары работают, как тут с другой стороны стоянки крик истошный - еще один горе-автослесарь бежит с выпученными глазами. 
Насмотрел этот мальчишка себе машину с нужными автозапчастями. Разложил ключи-отвертки и принялся ее разбирать. Тут автомобиль качнуло, как будто в него сел кто-то. Парень не удивился, решил - друзья шутят. И, не обращая внимания, продолжил работу. Открутил какую-то деталь нужную, положил на землю, поднял глаза, а в салоне сидит кто-то на водительском сидении. Тут он дар речи и потерял. Ведь заглядывал внутрь, по повреждениям сделал вывод, что авария серьезная была, - двигатель в салон "вошел" от удара сильного, как раз на место водителя. Не мог никто на этом сидении сидеть! Даже при желании физически туда не поместиться никак! Пока он это в голове прокручивал, силуэт зашевелился, как будто выходить собрался и из темноты покореженной машины мальчишка услышал угрожающий мужской голос: "Пацан, машину не трожь, а то я тебе сейчас..." Дослушивать угрозу никто не стал. Мальчишку, как ветром сдуло к друзьям, в освещенную часть стоянки. 
Сторож выслушал рассказы перепуганных подростков. Достал из пакета их баклажку с пивом. Выдал по стакану и, хитро улыбнувшись, сказал: "Вы думаете, что первые такие тут умные? Приходили и до вас. Никто не может с этой стоянки ничего вынести. Потому что машины здесь стоят не после обычных ДТП, а после тех, где умирает кто-то". Ребята разлили пиво и до рассвета слушали истории, которые им рассказывал сторож про эту стоянку. То среди ночи какие-то странные люди в ворота стучали и требовали открыть, чтобы машину свою забрать, мол, ехать им куда-то надо срочно. То родственники хозяев, решившие продать разбитый автомобиль, не могли его за пределы стоянки вытолкать никакими силами. Как будто машина в землю врастала намертво. 
За брошенными инструментами и фонариками ребята, даже после пива, рискнули вернуться, только когда солнце вышло. 
Машины эти простояли там еще десяток лет. Пока не проржавели окончательно. Их уже и не охранял никто. Пытались вывезти эти железки искореженные на металлолом, но говорят, когда сломали пару кранов, бросили эту затею. Пригнали технику и сровняли с землей. Теперь на этом месте пустырь по улице Дорожной в промзоне. Место очень неприятное. Когда проезжаю мимо него к торговому центру, особенно вечером, мурашки по коже. Аварий там много случается. Поворот крутой как раз у этого пустыря. Много аварий с летальным исходом. Покойные автовладельцы, наверное, себе компанию собирают.

Заклинание 

Началась эта история с того, что я очень люблю книги. Самые различные: классика, фантастика, философские труды, эпос, пьесы... Перечислять долго. Из-за того, что я люблю книги, я частый гость в книжных магазинах. Меня там знают даже уже по имени, рекомендуют книги, показывают недавно поступившие новинки, а иногда позволяют подрабатывать - разгружать книги, ставить их на стеллажи... 
Вот и сейчас я зашел в один из своих любимых книжных магазинов в надежде найти новую книгу полюбившейся мне серии. Правда, шел я рано, но магазин в это время уже был открыт. Кто рано встает, тому Бог подает. 
- А, Максим, здравствуй, - поприветствовал меня продавец, - А я как раз тебя ждал, - он обвел рукой помещение магазина. На полу стояли коробки, еще не распакованные. Я предложил свою помощь и вместе с двумя работниками магазина мы за час распаковали все коробки и расставили книги по местам. 
- Спасибо за помощь, Максим, - поблагодарил меня продавец, - Ты, наверное за новой книгой в серии пришел? Ее нет еще, извини. Но я могу предложить тебе что-то, что тебя заинтересует. 
С этими словами продавец на секунду исчез в служебных помещениях, а вернулся оттуда держа в руках книгу. Крайне необычную: на черном кожаном переплете царапины (я сперва подумал, что книга повреждена, но оказалось, что это такой стиль), страницы необычного желтого цвета, а название - "Cognoscitis valorem" - было написано красными чернилами. Автор у книги тоже был необычный - никто Мортимер Инсаниам. Никогда о таком не слышал. 
- Не знаю уж, что это такое, - пожал плечами продавец в ответ на мой немой вопрос, - Но книгу ведь не судят по обложке, верно? 
- Верно. Я возьму ее. Сколько с меня? 
- О, Максим, не нужно денег. Эта книга у нас уже давно, больше трех лет. Почему-то мы никак не можем ее продать, никто ее словно и не замечает. 
- Хм. Большое спасибо, - я бережно взял книгу, аккуратно положил ее в свой специальный кейс для книг, попрощался с работниками магазина и направился домой. 

Дома я первым делом (после того, как переоделся, разумеется), задвинул шторы, включил свет, достал "Cognoscitis valorem", устроился на своем любимом кресле. Прежде чем открыть книгу, я по привычке прощупал обложку, погладил ее - надо же, на ощупь как настоящая кожа! - принюхался к запаху недавно купленной книги... Он отличался от обычного. Если обычно недавно купленные книги пахли новой бумагой и чернилами, то эта пахла так, как у нас в школьных мастерских. Странно. Подумав, что это очередной стилистический ход, я открыл первую страницу. 
Мама родная! 
С первой страницы на меня смотрело мужское лицо, умело нарисованное черными чернилами. Даже создавалось впечатление, что это просто черно-белая фотография. У лица не было волос, глаз в глазницах, ушных раковин и носа - они были отрезаны. Лицо исказилось в гримасе невероятной злобы, отчаяния и ненависти. Казалось, что оно стремиться вырваться со страниц книги. Я прямо почувствовал, как тяжело этому бедняге. 
Подумав, что это всего лишь иллюстрация, я перелистнул страницу, но там тоже было нарисовано-сфотографировано лицо. На этот раз женское, но так же без волос, глаз, носа и ушей. И с такой же смесью нечеловеческой злобы, отчаяния и ненависти. От страницы даже, кажется, доносилось шипение. 
С целью эксперимента я полистал "Cognoscitis valorem" еще, но на каждой странице книги были эти перекошенные обезображенные лица: мужские, женские, детские, лица стариков, подростков... Всякий раз, когда я открывал страницу и видел эти лица, я вздрагивал - до того сильно на них выражались чувства ненависти, злобы и отчаяния. В книге было пятьсот страниц: на четыреста девяносто девяти присутствовали лица, а на последней снова была эта надпись: "Cognoscitis valorem". 
"Мда, приобрел, блин, книжечку" - с этой мыслью я закрыл черную книгу, поставил ее на свободное место на полке и ушел по своим делам. 

Сегодня мне спалось плохо, снились те лица из книги. На следующий день я вышел на свою работу (я обычный офисный планктон, устроился куда смог), но когда пришел... У всех в офисе лица были точно такими же, как и в "Cognoscitis valorem" - волос нет, глазах в глазницах нет, носы отрезаны, ушные раковины тоже отрезаны, а сами лица выражают те же чувства, как и рисунки. 

- Ребята, что с вами случилось? - дрожащим голосом поинтересовался я. 
- Да все нормально, Максим, - ответил мой хороший знакомый Семен, повернув лицо в мою сторону. Я вздрогнул, - А чего ты дрожишь, будто привидение увидел? 
- Ваши лица... С вами точно все в порядке? 
- Да все отлично, что у нас с лицами-то? 
- Ваши уши, глаза, носы... их нет! 
- Максим, да брось ты придуриваться. Вот мои глаза, - Семен ткнул пальцем себе в пустую глазницу и поводил там, - Вот нос, - Семен почесал кусок оголенной плоти, - И уши, - провел ладонью по сияющей дыре на месте правого уха. 
- Да ему плохо совсем, - внезапно произнесла изуродованная Лика, - Максим, ты иди домой, отоспись, мы перед боссом тебя отмажем. 
Я не желал оставаться среди обезображенных коллег, поэтому поблагодарил за помощь, ушел из офиса и отправился домой. 
Господи! У ВСЕХ людей на улице лица точно такие же, как и в книге! У каждого прохожего нет глаз, лицо каждого прохожего выражает сильную ненависть и злобу. У каждого! У женщин, у маленьких детей! Все! Все изуродованы! Я ускорил темп - эти лица внушали мне самый настоящий, животный, неконтролируемый страх! 

Вернувшись домой я запер дверь на три замка, задернул шторы и решил успокоиться, посмотрев телевизор. Моим надеждам не суждено было сбыться - и у людей в телевизоре лица были изуродованы. Господи, да что же это такое?! 
Все началось после того, как я прочитал "Cognoscitis valorem" Мортимера Инсаниама. Надо бы посмотреть в интернете, что это за писатель такой и что это за книга. Запустив браузер, я, опасаясь смотреть на фотографии людей, начал поиск. К моему удивлению я не нашел Мортимера Инсаниама в интернете, ответов на мой запрос не дал ни Яндекс, ни Гугл. Набрал название книги - тоже нет результата. Первая ссылка, правда, привела меня к переводу данной фразы. 
"Cognoscitis valorem" переводится с латыни как "Познай смысл". 
Поразившись внезапной догадкой, я попытался перевести имя и фамилию автора". Mortus" на латыни означает "Смерть", а "Insaniam" - "Сумасшествие" 

С этого дня я не мог спокойно смотреть на лица людей - все они казались мне обезображенными и яростными. Постепенно я стал избегать общения с людьми, а в конец уединился в заброшенном здании, в, которое не заходят даже всякие подростки, готы и наркоманы. Выходить из своего укрытия я стал только по ночам, а пропитание добывал воруя или роясь в мусорках, лишь бы не видеть людей, ставших такими ужасными. 
Разумеется, от властей не ускользнул тот факт, что в заброшенном здании обитает какой-то псих, всячески избегающий людей. В мое укрытие послали наряд ОМОНа, меня схватили и привели в участок, где изуродованные пытались меня допросить, но от страха перед ними я не смог произнести ни слова. Меня признали невменяемым и упрятали в психушку. Только там, в темной комнате без окон, мягкими стенами, я почувствовал себя хорошо - сюда люди точно не зайдут. 
В своей палате я потерял счет времени, но спустя некоторое его количество мне в палату санитары принесли что-то, завернутое в упаковочную бумагу, попросили раскрыть и ушли. Я разорвал упаковку и увидел ту самую книгу, из-за которой я сюда и попал. Любопытство побудило меня полистать книгу. Ничего не изменилось - те же обезображенные лица. Но заглянув на последнюю страницу я увидел... свое лицо, тоже изуродованное, тоже выражающее злобу, отчаяние и ненависть - даже сильнее, чем остальные лица. 
Внезапно я почувствовал, что сердце начинает пропускать удары. Кислорода стало не хватать, зрение ослабло, а сам я, потеряв силы, рухнул на пол палаты. Сердце билось все реже, сил оставалось все меньше, а в глазах все покрыло черной дымкой. Я не испугался смерти - она избавит меня от страха перед изуродованными лицами. Перед тем, как тьма полностью поглотила мое зрение, я увидел, что книга покрылась кровью, раздалось громкое шипение, а после "Cognoscitis valorem" испарилась из палаты.