«Проклятое» озеро

На моей стене висит плакат «I Want to Believe», широко известный благодаря сериалу «The X-Files». Это девиз всей моей довольно долгой жизни. 

Жизнь я посвятил расследованию и изучению различных древних легенд, паранормальных событий, «проклятых» мест. Я путешественник и писатель, был во множестве экспедиций в самые дикие и заброшенные уголки нашей планеты. Объездил почти всю Россию. Был на Байкале, проводил по несколько суток в местах, куда местные шаманы запрещают ходить под страхом смерти, «так как духи гневаются и расплата будет ужасной». Почти месяц провел на «перевале Дятлова», изучал древние захоронения, заброшенные кладбища, «мертвые деревни» в тайге, в окрестностях Читы. 

Ни разу я не столкнулся с чем-нибудь сверхъестественным или хотя бы мистически-загадочным. Да, для кого-то это, может, и хорошо, но для меня — полное разочарование. Хочу рассказать про одну экспедицию, которая состоялась в далекие 60-е годы в Карибском районе. Тогда мне несказанно повезло, что я остался в живых. 

Через знакомых я узнал легенду о «проклятом озере». Вкратце — в ней говорилось о заброшенном, далеком озере, где ранее местные племена (на данный момент уже вымершие) проводили жуткие ритуалы человеческих жертвоприношений в угоду своим языческим богам. Якобы в определенную ночь по лунному календарю любой, кому не посчастливилось забрести в эти покинутые места, встретится с духами жертв, которые жестоко мстят любому, кто оказался в границах данного озера. Местные избегают этого места, но за хорошее вознаграждение проводник может согласиться показать дорогу. 

Естественно, меня эта история заинтересовала. Из неё могла получиться отличная статья для издательства. Недолго думая, я созвонился с главным редактором и согласовал командировку. Состав группы был маленький: я, моя жена (по совместительству мой корректор) и мой старинный друг Алексей, который работал штатным фотографом в том же издательстве, что и я. Не буду описывать долгий перелет и то, как мы добирались с проводником до места. Прибыли мы в день, указанный в легенде. Осталось только дождаться ночи.

Разбив лагерь где-то в паре километров от нашей цели, мы решили отправиться на озеро и все внимательно осмотреть при свете дня. Место действительно было глухое и заброшенное — озеро скорее напоминало небольшое грязное болото с абсолютно черной водой, но в целом ничего таинственного и особо зловещего мы не обнаружили. На берегу кое-где даже цвели красивые кусты гавайской розы. Никаких алтарей, идолов и прочей языческой атрибутики. Алексей сделал несколько снимков. Моей жене и Алексею место совершенно не понравилось, они наотрез отказались находиться тут ночью вместе со мной. Они люди суеверные, верят даже в приметы наподобие «черной кошки» — другого я от них и не ожидал. Мы вернулись в лагерь.

Вот, наконец, и ночь. Пора.

Алексей вручил мне фотоаппарат и кое-какую звукозаписывающую аппаратуру. Я взял палатку, термос с кипятком, пару банок тушенки, фонарь и прочую мелочь и отправился на озеро. Добрался благополучно, разбил палатку на берегу в двадцати метрах от воды. Ждать предстояло долго, и я решил заварить себе чай. Надо сказать, что я очень люблю чай с розовыми лепестками — они придают чаю превосходный аромат и вкус. Я насобирал несколько бутонов с близлежащих кустов, засыпал в термос, добавил чай и стал ждать, пока он заварится. Ночь была очень жаркая — или, может, мне так казалось из-за повышенной влажности. Луна была очень яркая, что обеспечивало отличную видимость. 

На озере ровным счетом ничего не происходило. Я сидел рядом с палаткой, попивал чай и смотрел на воду. Прошло где-то часа два. Вдруг я кое-что заметил. 

Отражение луны в озере изменилось. Оно поплыло в сторону. Потом на воде появились рябь и радужные отражения, какие бывают у мыльных пузырей при свете солнца. Странные звуки заполнили джунгли — это было похоже на бешеную какофонию, состоящую из криков птиц или животных. Мне ни разу не доводилось слышать такое. 

Внезапно все смолкло. Остались лишь всплески, будто кто-то кидал с берега камни в озеро. 

Вода забурлила. Мне показалось, что она закипела. Потом из воды стали медленно выходить видения самых жутких моих ночных кошмаров: сгнившие трупы, скелеты, на которых лишь местами сохранилась плоть. Их мертвые, объеденные рыбами лица повернулись ко мне. В пустых глазницах пылал дьявольский огонь. Еле переставляя ноги, они направились ко мне.

Я не мог пошевелиться, меня как будто парализовало. 

Потом я услышал шум за палаткой. Я резко очнулся и вскочил на ноги. 

Со стороны джунглей к палатке приближались демоны, жуткие твари — хозяева джунглей. Я как-то читал о них в одной из легенд. Их увенчанные огромными когтями руки тянулись ко мне. Из глоток вырывалось сиплое шипение, похожее на стон...

Мне нужно оружие! Да, в палатке же есть походный нож! Я нырнул в палатку, выхватил нож, который лежал под спальником, и выскочил наружу. 

К демонам присоединился Алексей. А вот и жена бредет в мою сторону в окружении мерзких тварей. Мне стало ясно, что они специально меня заманили в эти места... 

Ярость и страх окончательно затопили мой рассудок.

* * *

Утром меня спасли те, кого я ночью причислил к своим врагам. Срочно доставили в местную больницу, где мне врачи сделали промывание желудка и приняли прочие меры для дезинтоксикации организма.

Потом я неоднократно возвращался на это озеро, но ничего аномального со мной не происходило. Я не отчаиваюсь. На очереди Хорватия, район «Белых Вдов» (там живут вдовы, мужья которых погибли или пропали без вести в море). Говорят, там в определенное время можно увидеть призраки моряков, которые стремятся вернуться к своим семьям. Посмотрим, изучим. Я обязательно туда доберусь. Почему? Потому что «I Want to Believe».

* * *

P. S. Роза гавайская — редкий пример растения, галлюциногенные свойства которого были открыты относительно недавно. В то время как другие растения из семейства Convolvulaceae, такие как Rivea corymbosa (местное название — Ololiuhqui) и Ipomoea violacea (местное название — Tlitliltzin), использовались в шаманских ритуалах Латинской Америки на протяжении веков, роза гавайская оставалась незамеченной. Её свойства впервые были исследованы в 1960 году, при этом оказалось, что в действительности она обладает наивысшей концентрацией психоактивных веществ из всего семейства.

Грусть

Людмила шла по улице, пытаясь обходить хотя бы самые большие лужи. Большого смысла это не имело, потому что ноги уже и так безнадежно промокли. И делала она это на автоматизме, особо не задумываясь. В Харькове наступил сезон дождей. Пришла осень, и весь город превратился в грустное, тоскливое и пасмурное существо.

Сегодняшний день, как, впрочем, и предыдущие, не задался. Сегодня Люда поняла, что она не нужна. У нее был роман, последняя страница которого сегодня была дочитана. Ее мужчина, пряча глаза, что-то мямлил, пытался объяснять... Люда даже не помнила, что именно он говорил. В ее голове пульсировала фраза: «Я не нужна». Какая уж разница почему? Вот она и не вслушивалась.

Личная жизнь Люды, да и жизнь в целом, не сильно задалась. Карьеры у нее особой не было, была просто работа, на которой просто платили деньги. Семья? Когда-то была семья, но потом все кончилось, и этот период жизни для Люды был как в тумане, как старая кинопленка: вроде бы это были ее воспоминания, ее жизнь, но воспринималось все, как просто история. Увлечений Люда также не имела, внутри нее было пусто — ни интересов, ни целей, ни желаний. Она просто жила. А точнее — ее жизнь шла своим чередом, изо дня в день, из года в год. Сама. Без участия Людмилы.

Этим вечером, с мокрыми ногами, разбрызгивая лужи, тщетно пытаясь не намочить обувь больше, чем есть, Люда шла в кафе.

Кафе называлось «Душа». Оно пряталось в одном из двориков старого Харькова. Никто не знал, когда оно появилось, казалось, что оно было здесь всегда, с момента основания города, как его часть, или душа. Это было своеобразное, ни на что не похожее заведение. Легко было пройти мимо и не заметить его. Ни яркой вывески, ни рекламы, ничего. И посетителей в нем много не бывало. Люда в свое время случайно нашла это кафе. В тот день ей тоже было грустно и тоскливо, и она брела по городу, не разбирая дороги. И вдруг перед ней оказались двери, и вкрадчивый голос (позже выяснилось, что это администратор и одновременно хозяин заведения) произнес: «Мадемуазель принесла грусть?»

Именно так и сказал. «Принесла грусть». Не «здравствуйте», не «проходите». ПРИНЕСЛА ГРУСТЬ. И это было сущей правдой. У нее действительно была грусть и... да, она ее несла по городу, и получается, что донесла.

Своеобразность кафе «Душа», в котором Люда тогда пробыла до самой ночи, заключалась во многом. Во-первых, как только посетитель ступал за порог, у него возникало ощущение, что он пришел в гости, причем к очень близкому человеку, в место, где его поймут, где даже не нужно объяснять, что случилось, потому что поймут и так, без слов. Во-вторых, посетитель (гость — здесь всех посетителей называли не иначе как «гость») ничего не решал. Ни в каком зале он сядет, ни что будет заказывать.

Залов было пять: летом всех отводили на площадку с натянутым тентом, столиками вокруг маленьких фонтанчиков и перегородками, увитыми цветами. Когда ты сидел в этом зале, казалось, что ты не в городе, а каком-то уютном саду. Там очень удачно выходило прятаться от летнего зноя, всегда было прохладно. Когда наступала осень, гостям были рады (там так и говорили: «Сегодня мы вам рады в таком-то зале») в «осеннем зале». Там был приятный полумрак, играла тихая ненавязчивая музыка, а столики были расположены у камина, возле которого так приятно было отогреваться. И кроме того, каждого гостя в осеннем зале укутывали в плед. И еще там были окна, во всю стену, по которым приятно было смотреть на стекающие капли дождя. Зимой же гости находились в зале с очагом. Окон там не было, в центре стоял очаг, вокруг которого и были расставлены столики. «Весенний зал» — зал, в который можно было попасть весной, находился на крыше, он был из прозрачного стекла. Весь. Полностью. И там было здорово наблюдать на синим небом и облаками.

И еще был отдельный особый зал. Назывался он «печаль». Зал находился в подвале, и обслуживался он лично администратором. Необъяснимым образом, встречая у входа гостя, администратор понимал, что сегодня человеку не просто грустно, а очень-очень плохо, говорил фразу: «Мадемуазель/месье принесли грусть?» — и провожал в этот зал. Особенность зала заключалась в том, что он был поделен перегородками на отдельные зоны, и к каждому гостю на коленки заползала кошка. Да. Именно так. Стоило вам выбрать столик и присесть, как тут же откуда-то появлялась кошка, устраивалась у вас на коленях и начинала мурлыкать.

В тот день, когда Людмила впервые попала в это кафе, администратор ее и проводил в этот зал. На колени тут же умостилась кошка. Люда вздрогнула, хотела согнать ее, но администратор сказал: «Нет, на сегодняшний вечер это ВАША кошка, и она будет с вами». Люда не стала спорить, на споры у нее сил не было. Кошка так кошка, в конце концов, от ее мурлыканья становилось чуть легче. Потом Люда решила попросить меню и услышала весьма неожиданный ответ: «Мадемуазель в гостях. А в гостях не заказывают, а принимают угощение». Пожав плечами, Люда стала ждать развития событий. Сегодня она действительно не смогла бы ничего выбрать, ей было все равно. Жизнь текла своим чередом. Даже в отношении выбора еды. Но того, что случилось дальше, Людмила никак не могла ожидать. Ей принесли БАБУШКИНО варенье. Именно так. Не варенье, похожее на то, которое делала бабушка, а именно БАБУШКИНО варенье!

И тут Люду прорвало. Она вспомнила свое детство, свою бабушку, которая была для нее самым близким и дорогим человеком, которой она всегда была нужна, которая любила. Слезы ручьем текли из глаз, Люда всхлипывала и начала рассказывать историю своей пустой жизни администратору. О том, как она никогда не ладила с матерью (отца не было), о том, как мать постоянно попрекала ее, как она знала, чувствовала, что является обузой для собственной матери и мешает ей вести беззаботную жизнь, о своем краткосрочном и неудавшемся браке, где она тоже была не нужна.... Она говорила и говорила, а перед глазами был внимательный и все понимающий взгляд администратора... Она чувствовала, что он действительно ее понимает. Когда слезы схлынули и она перестала всхлипывать, администратор начал говорить:

— Нет ничего плохого ни в грусти, ни в печали. Они по-своему очаровательны. Грусть — она уютная, она свидетельствует о том, что человеку есть, о чем грустить, что в жизни его что-то все-таки было, то, что он потерял. Что лучше? Иметь и потерять — или ничего не иметь?

Люда не нашлась с ответом.

Дальше, глядя прямо в ее душу, администратор сказал:

— Приходя сюда, можно принести грусть и выпить ее до дна, продолжая жизнь, а можно... можно подарить грусть этому заведению, которое соткано из грусти. Если мадемуазель устанет, не захочет больше жить так, как живет, если мадемуазель больше ничего не будет держать — она может прийти в и сказать: «Я принесла свою грусть и хочу ее отдать».

В Харькове начался сезон дождей. Тщетно пытаясь обходить лужи, хотя ноги и так промокли, Людмила подошла к дверям кафе «Душа» и встретилась взглядом с администратором.

— Мадемуазель принесла грусть?

Люда выдохнула, подумала о том, что ее держит в этом мире, в очередной раз убедилась, что никому не нужна, и произнесла:

— Я принесла свою грусть и.... и хочу отдать ее.

— Нет ничего плохого ни грусти, ни в печали... — услышала Люда голос Хозяина, удобно устраиваясь на коленках у посетителя и начиная мурлыкать. Сейчас она была ЧЬЯ-ТО и была нужна. А в кафе «Душа» на одну кошку стало больше.

Очень уж странные цены, если честно

Показать полностью (2)

Так только Ивлеева может

Показать полностью (2)

у подруг её научится

Показать полностью (2)

Ну у него не особо получилось это дело

Показать полностью (2)

Да на это просто невероятно грустно смотреть

Показать полностью (2)

Будет действительно очень даже в тему

Ну на таком даже не стыдно было бы и ездить

Показать полностью (2)

А вы за или против Хэллоуина

Показать полностью (2)