Ориентировки, разосланные во все отделы полиции в ЦФО после теракта в Крокус сити Холле, публикует Baza. Предполагаемые преступники могут иметь при себе оружие и взрывчатые вещества. При задержании сотрудникам полиции приказано соблюдать меры личной безопасности. На поиски подозреваемых ориентирован весь личный состав. Все подозреваемые - граждане Таджикистана. Они были зарегистрированы в Ярославской, Ивановской и Самарской областях.

Показать полностью (2)

Как нейросеть видит нынешних звёзд Голливуда

В 1996 году канал, тогда ещё РТР, начал показ программы "Бои Гладиаторов". Это была адаптированная международная версия шоу из США - Американские Гладиаторы. Съемки проходили в Англии и было выпущено два сезона. Для российского зрителя, помимо новой зрелищной картинки, это было примечательно участием двух гладиаторов из России - Владимир Турчинский (Динамит) и Сергей Рубан (Спартак).

Сюжет шоу заключался в противостоянии двух претендентов, задачей которых было набрать как можно больше очков. Сложность заключалось в том, что каждому из них в отдельных конкурсах противостояли те самые гладиаторы, мешавшие получить заветные баллы. Всего, эта версия шоу, насчитывала 14 конкурсов.

Именно Бои Гладиаторов принесли известность и популярность Владимиру Турчинскому, известному тогда как Динамит.

Владимир Турчинский — единственный гладиатор из России, который участвовал во всех сезонах, включая серии "Россия vs Австралия". Он с детства занимался спортом, стал мастером спорта по самбо и дзюдо и кандидатом в мастера по вольной и классической борьбе. Увлекался американским футболом и вместе с командой "Московские гиганты" выступал в полупрофессиональной футбольной лиге в США.

Сергей Рубан попал в "Книгу рекордов Гиннеса" как самый тяжелый культурист России и Европы, при росте 198 см он весил 155 кг. Как признавался сам Сергей, он и не думал, что может добиться успехов в спорте. Однажды он увидел детское фото Арнольда Шварценеггера и поверил в себя. Сергей согласился, но участие его ограничилось одним сезоном. Позже в одном из интервью он вспоминал, что организаторы шоу не слишком внимательно относились к безопасности участников, вероятно, это стало одной из причин его отказа.

К сожалению, ни одного из Русских Гладиаторов сегодня уже нет в живых. Турчинский скончался в 2009 году, в возрасте 46 лет. Сергей «Спартак» Рубан умер в 2015 году, ему было 53 года.

2005 год, Анна Ковальчук на съёмочной площадке сериала «Мастер и Маргарита», реж. В.Бойко. Одна из лучших ролей актрисы.

Найдена сумочка с обувью в микрорайоне

Стали известны личности четверых из шести предполагаемых террористов, устроивших стрельбу в Крокус Сити Холл

1) Насридинов Махмадрасул 37 лет
2) Исмонов Ривожидин 51 год
3) Сафолзода Шохинджонн 21 год
4) Назаров Рустам 29 лет.

Все они - граждане Таджикистана.

Показать полностью (3)

Висельник с 6-ого. 

Эта история случилось со мной 4 года назад. 
Наша семья переехала в новую квартиру .Мама, Отчим и брат Стефан.Мама на тот момент должна была родить 2 мальчика . Обычная многоэтажка.Шумный двор. Квартира была на 6 этаже.Мы сразу обжились в !4! раз возвращаюсь со школы домой. Открываю дверь,мама на кухне с прошлой хозяйкой разговаривает.Ну я не стала им мешать и сразу пошла в свою комнату.Я жила в ней вместе с братом.(У нас была двухъярусная кровать.) 
Вечером когда мы пили чай я спросила у мамы, зачем приходила бывшая хозяйка квартиры.Она ответила ,что они просто разговаривали на счёт каких то счётчиков. Но она сразу оборвала ответ резким молчанием.(Мама моя ,верит во всё, в переселения душ,экстрасенсов, гадания,в общем ,что крутят по ТВ в то и верит.)Она посмотрела на меня и сказала: 
-Знаешь, рассказала она мне,то что здесь 2 смерти было.Одна обычная ,пожилой умер прям на диване,на котором наш Вадим(отчим )спит.А вторая смерть- самоубийство.В комнате моей парень повесился ...страшно мне. 
Я хихикнула и сказала матери ,чтоб голову всякой фигней не забивала. 
На следующий день ,пришла я со школы ,а мама со свечой ходит по углам и бормочит что то."Ох,опять за своё ".В этот день маму отвезли в больницу,у неё начались роды.Родился мальчик,назвали Ильёй. С того момента как она переступила порог с ребёнком началось жуткое и непонятное. 
Во первых мой братик совсем не спал.Он постоянно кричал и кричал.С каждым днём все громче и громче.Мама совсем осуналась ,ходила как зомби.Ну мы не предавали этому значения. 
Но настал момент ,когда я поверила во все эти души и загробную жизнь.Я лежала на верхней кровати и смотрела фильм по планшету.Тут кровать затерялась слегка." Брат ворочиться".И тут я почувствовала на себе взгляд.Обернулась,смотрю вниз.А там Стефан стоит спиной ко мне ,я ему говорю: 
-Ты чего вскочил?Спать иди,или ты в туалет хочешь? 
Он продолжал стоять и молчать. 
-Ей,ты чего?-я уже начала !14! вдруг он резко повернулся и стал смотреть на меня.В темноте его лицо казалось таким худым,а глаза чёрные и впалые внутрь.Я застыла, затрясло меня.Смотрела я на него ,а он на меня,так 10 мин.Потом он повернулся к двери и в коридор вышел.Я решила слезть и пойти за ним.Подкралась на цыпочках к углу,и стала выглядывать.Мой братик стоял и смотрел с коридора в зал на отчима.Тоже долго мин 5.Потом он пошёл обратно на меня.Я резко рванула и запрыгнула на вверх.Накрылась одеялом и выглядываю из-под него.Стефан опять остановился и стал на меня смотреть и крихтеть как-то странно.Простаяв так немного,он лег обратно.Я не не могла уснуть,думала. На ум только одно пришло,что лунатик мой брат. 
На следующий день я решила леч в зале,как раз Вадим на сутки ушёл. Лежу я,опять фильм !24! дверь приоткрылась слегка.Окно было открыто."Сквозьняк".Вдруг рядом со мной диван прогнулся,как будто сел рядом кто то.Посмотрела я опять на дверь, а там Опять Стефан стоит и смотрит,да стоит ещё так ,сгорбился .Я встала да к нему подошла ,хотела его кровать положить.Беру его за руку,тяну,а он как вкопанный.Не туда не сюда. 
-Эй,проснись давай.Он медленно голову ко мне повернул и как опять закрехтит.Пытаюсь руку убать,а нет, держет,и хорошо так,сильно схватил,аж костяшки труться об друг друга. 
Тут уже я не выдержала и давай трясти его,что есть сил.Он руку мою отпустил,отошёл от меня,глазки закрыл .Подошла я к нему,взяла на руки,да и в постель отнесла.Вернулась,лежу ,думаю,сказать маме или нет.Она и так не спить ,а тут ещё я ей расскажу,вообще глаз не закроет и надумает опять !34! утра решила спросить брата,может помнит как он лунатит.Идём вместе в школу, погода так,на любителя солей и авитаминоза. 
-Эй ,чудилка,а ты знаешь что по ночам шастаешь?-спросила я его. 
Брат только молча рядом шёл. Задумался. 
-Мне сон,одни снится,где я по утесу хожу и хожу,а потом в тумане человека вижу и падаю.На камни прям,они мне прям по лёгким, и задыхается начинаю,-сказал он.Дальше мы молча шли,я только искоса на брата смотрела.В этот день мы Илюшу крестили.Мама заставила всю семью крестики одеть(но не меня,бесполезно).Дальше все по схеме.Крещение, !40! не странно в эту ночь,Стефан не !41! себе сладко,да и Илья не плакал.Ну я как закоренелый полуночник,лежу ТВ смотрю.Дверь опять приоткрылась,и резко прогнулся диван.Лег рядом кто- то.Я свалила все на своё воображение,ну и ради прикола сказала: 
-Привет,со мной спать пришёл. Так я ещё 1,5 часа сидела.Легла спать,и чувствую дышет мне в ухо кто-то, холодно так стало.Грудь сдавило,как -будто камень лежить.И так продолжалась неделю.Я уже привыкла к нему .Но в одну ночь,я его увидела.Проснулась от пристального взгляда.Луна освещала часть комнаты и тот угол где я его узрела.Полупрозрачное,не чёткое тело висело в углу зала.А вот лицо его чётко видно было.Светлые глаза,крупное лицо и короткие волосы,на вид лет под 30.Так и жили мы два года с" ним" в квартире.Больше странностей не было,только приходил он ко мне спать,да и все.Мама все так не выдержала и мы съехали с неё.

Золушка с бензопилой 

В одном непримечательном городе, в двухэтажном коттедже на окраине жила обычная молодая девушка Елизавета. Не было у неё отца, зато была мачеха и две сводные сестры. И, как положено, всю домашнюю работу взвалили на плечи Лизы, благодаря чему все звали её Лизка-Золушка. Впрочем, Лиза не жаловалась, тщательно выполняя свою работу. Она вообще была девушкой тихой, скромной и, к слову сказать, слегка "не в себе". 

Как-то раз, когда на улице уже начиналась осень и деревья окрашивались в золотистые тона, наша Золушка отдыхала в огороде. Ну, как отдыхала? Картошку выкапывала на приусадебном участке. Тут на балкон второго этажа, кутаясь в шаль, вышла мачеха Золушки - Ирина Дмитриевна. И говорит: 
- Слышь, Лизка что-то я замёрзла. Пойди-ка в лес дров наруби, да печку разожги. 

Ирина Дмитриевна вновь зашла в дом, а Лиза про себя подумала: "Нет, мачеха вообще офигела - мне идти в лес рубить дрова! А на что у меня в гараже мотоцикл с коляской стоит и бензопила новая в сарае? Странная женщина!" С такими вот мыслями Золушка отложила лопату и пошла в сарай. Открывает Лизка дверь, включает свет, а лампочка-то не работает, темень вокруг. Вернулась в дом, взяла фонарик и начала искать бензопилу. Пока нашла - успела перевернуть банку с красной краской, испачкалась сама и бензопилу вымазала. Вот так, тихо ругаясь, вышла Золушка на свет. Сама вся в краске, бензопила в краске... смотреть страшно! Тут Лизка вспомнила, что мачеха не сказала: какие ей дрова нужны. И пошла девушка узнавать: берёзовые или осиновые. Ну, бензопилу с собой прихватила, по дороге взяла тряпку и начала краску оттирать. 

Поднимается Лиза на второй этаж, заходит к мачехе в комнату, натирая пилу и говорит: 
- Слушай, мачеха, тебе каких дров... 
Но так и не договорила Лизка, потому как мачеха повела себя странно: заорала, вскочила с кресла и попятилась к балкону. 
- Ты чего, мать? Чего испугалась-то? - Недоумевала Золушка, оглядываясь и подходя ближе к дёрганой родственнице. На что Ирина Дмитриевна ещё громче завопила и кинулась к открытому балкону, оглядываясь на свою падчерицу. Ну и, в общем, навернулась Ирина Дмитриевна с балкона вниз головой. Золушка посмотрела вниз и увидела только, как мачеха её валяется на земле со свернутой шеей. Глаза закатила, руки раскинула и лежит. "А я ведь так и не спросила у неё, какие дрова везти..." - подумала Золушка и направилась к сестре, может, хоть она скажет. А краска с бензопилы всё никак не оттиралась. 

- Здорово, систер! - Заорала Лизка, заходя в комнату к сестре своей - Машке. Та, как обычно, курила втихаря, стоя у открытого окна. Завидев Лизку с бензопилой, которую та оттирала от чего-то красного, Машка выбросила сигарету в окно и закашлялась, таращась на сестру. 
- Тебе постучать? - Участливо спросила Лизка, на что Машка только замотала головой и сильнее закашлялась. - Да ладно, давай помогу! 
Золушка начала подходить к сестре, забыв, про бензопилу, которую держала в руке. Машка отреагировала вообще странно: побежала к выходу из комнаты. Но не добежала - споткнулась обо что-то и, ударившись головой о стол, упала. Сразу кашель прекратился. Вот только из виска потекла кровь, растекаясь по светлому паласу. "Тьфу ты, блин, опять спросить не успела! Ещё и ковёр отмывать придётся!" - думала Золушка, направляясь в комнату своей второй сестры - Ритки. Но в комнате её не оказалось и Лизка пошла в ванную, откуда доносился какой-то шум. 

Зашла Лизка внутрь и увидела, что Рита сидит на краю ванной и волосы феном сушит. 
- О, Ритка! - Обрадовалась Золушка, что сейчас ей, наконец, скажут, какие дрова везти. Однако сестра-то её не очень обрадовалась. Завизжала, вскочила, уронила в ванну фен и, поскользнувшись на луже, сама грохнулась в воду. А Золушка стоит, смотрит, как сестра её в ванной дёргается и думает: "Ладно, не буду ей мешать и те и те дрова привезу". Вышла Лизка-Золушка из ванной и пошла в гараж за мотоциклом, так и не стерев краску с бензопилы.

Стася 

Устраиваясь на работу, я, конечно, отдавала себе отчёт, что она опасна для жизни. Летом в маленькой детской библиотеке всегда есть риск умереть от скуки. Но в небольшом провинциальном городишке, где только что встали несколько крупных заводов, выбирать работу не приходилось. Мои родители считали, что это шанс, да и, по правде говоря, я была того же мнения, хоть и не испытывала особого энтузиазма. 

Одноэтажное здание библиотеки находилось в пятидесяти метрах от моего дома, и это был несомненный плюс. Я часто ходила туда в детстве, брала книги, писала сочинения и рефераты. И одна из моих коллег даже меня помнила. Её звали Александра Ивановна, она вместе со мной занималась выдачей книг. Очень уютная и добродушная женщина. С читальным залом же управлялась Инесса, высокая строгая дама, похожая на актрису Мэгги Смит. Ей было лет шестьдесят, и она просила не старить её отчеством. Я заполняла читательские формуляры, выдавала книги, по расписанию дежурств занималась уборкой. Ничего особенного — простые и скромные обязанности за очень скромную зарплату. 

Самым страшным в этой работе оказалось время. Напротив моего стола под самым потолком висели часы и каждый день, каждый час, каждую минуту издевались надо мной. У этих часов были самые ленивые стрелки в мире. Я даже хотела их снять, но стремянки в библиотеке совершенно не водилось. 

Конец мая был сравнительно бодрым: вереницей тянулись школьники с русской классикой, взятой, очевидно, на уроки литературы. Начало июня — почти скучным. За книгами на летнее чтение заходили только особо сознательные ботаники. Сознательных было человек пятнадцать на небольшой спальный район с тремя школами. После них начался «мёртвый сезон». Мёртвый во всех отношениях. К нам почти никто не заходил, а от адской жары и ужасной скуки хотелось в петлю. Коллеги мои гоняли чаи в читальном зале, а я чай в жару не пила, разговоров о внуках и грядках поддерживать не умела, а потому коротала время за всякими монотонными занятиями вроде вязания и гипнотизирования стрелок часов. 

Редкие посетители заходили сделать ксерокс с документов в читальном зале. Ещё заглядывала подружка Инессы, бравшая книги для внука. И светловолосая девочка Стася. Стася заставила меня понервничать — я не нашла её формуляра ни по фамилии, ни по возрасту, хотя она утверждала, что давно сюда ходит. Пришлось завести новый. Она взяла рассказы Драгунского. Знаете, я даже на стуле подпрыгнула от неожиданности. Сейчас ведь дети совсем другое читают. Потом пришла снова и взяла «Волшебника Изумрудного города». Потом «Урфина Джюса», «Приключения Самоделкина и Карандаша», «Чёрную курицу»… Она приходила раз в три-пять дней. Мне казалось, что для десятилетнего ребёнка она читает очень быстро. И всегда она пыталась завязать со мной разговор, поделиться прочитанным. Как будто ей не хватало компании, не с кем было поговорить. Я была только рада: без присмотра за часами время текло куда быстрее. Она мне жаловалась на скуку, я её отлично понимала — в общем, мы нашли друг друга. Я советовала ей книги, из таких, старых, она радовалась. А ещё потом мы обязательно в каждый её визит стали играть. На дальнем столе лежали старые и хорошенько уже потёртые настольные игрушки из моего детства, даже и не знаю, как объяснить… чёрт… в общем, кидаешь кубик и ходишь фишками. Кто первый дойдёт до финиша — у того и победа. Ностальгия… 

Она была такая славная девчушка, вежливая и смышлёная. Интересовалась всем на свете. Хватала меня за руку и, проникновенно глядя в глаза, говорила: «Ты ведь меня не бросишь? Ты всегда будешь тут, со мной?». Конечно, я ей обещала, куда я денусь. 

14 июля — я хорошо запомнила, потому что это была суббота, короткий день, — после того, как за Стасенькой закрылась дверь, рядом со мной материализовалась уютная Александра Ивановна и, больно схватив за руку, потащила меня в архив читального зала. Там в углу комнаты за накрытым столом сидела хмурая Инесса. Она меня долго, а главное, беспредметно ругала. Я терялась в догадках и перебирала в уме пункты должностной инструкции, которые могла нарушить. Но объяснение превзошло все ожидания. Де подружка-то моя мёртвая давно, и в среднем каждые четыре дня на протяжении месяца я выдаю книжки трупу. Инесса рассказала мне душераздирающую историю о том, что-де моя Стасенька лежала в больнице, а сюда приходила за книгами, пока её не сбила машина. 

— Лет пятнадцать назад это было. И вот до сей поры ходит. У нас так часто меняются библиотекари поэтому, — Александра Ивановна качала головой. — Мы-то с Инкой привычные, не обращаем на неё внимания. 

— Рядом же церковь, какие привидения, — я с усилием выдавила из себя смешок. 

— Так она и не в церковь же ходит, милая. 

Сначала я подумала, что старухи окончательно выжили из ума. Но вместе, как известно, только болеют гриппом, а с ума сходят поодиночке. Потом я решила, что они меня разыгрывают. Эта версия была ещё более хрупкой, чем всеобщее помешательство. Это были не те люди, чтобы так глупо шутить. 

Я предельно вежливо поблагодарила их за предупреждение и сбежала домой. Пила холодный чай, лазила в интернет, читала, чёрт, смешно даже, про привидений. Конечно, в сети всё больше всякая чушь. Конечно, ни слова о мёртвых девочках, посещающих библиотеки. Хотя может ли быть сама мысль об их существовании в реальном мире адекватной? Много думала. Стася приходила примерно в одно и то же время, всегда в одной и той же одежде. Я почему-то никогда на это не обращала внимания. Но разве это подтверждает то, что она труп? А ещё у неё были тёплые руки. По-моему, у привидений не может быть тёплых рук — во всех фильмах ужасов, если ребёнок с чертовщиной, то он непременно холодный. Боже, сама не знаю почему я в мыслях так цеплялась за эти тёплые руки. И почему уволилась моя предшественница, я никогда не интересовалась — я для себя решила, что она просто нашла место с лучшей зарплатой. 

Потом позвонила подруге. Было уже за полночь, но я столько всякого надумала... Я сбивчиво обрисовала ситуацию, и она злым сонным посоветовала мне купить дробовик, пару пачек соли и позвонить братьям Винчестерам. Но наутро всё же пришла ко мне. С порога посмотрела мне в глаза, посоветовала пить меньше, в том числе чай, и присмотреться к какому-нибудь персену. Или глицинчику хотя бы. Ещё она подала дельную мысль: а что, если я на самом деле не понравилась этим милым благообразным тётушкам, и они решили страшилками заставить меня уволиться и освободить место для какой-нибудь их знакомой? 

Как это всё было просто и логично! Спасительная соломинка. Тогда я решила поймать девчонку на чём-нибудь — она явно была их сообщницей. Проследить за ней, в конце концов. 

В понедельник я, как ни в чём не бывало, вышла на работу, а во вторник Стася пришла снова. 

— А ты живёшь где-то поблизости? Так часто ходишь к нам, — как можно более дружелюбно спросила я. 

— Нет, — девчушка вздохнула. — Лежу в больнице, живот часто болит. Врачи и мама говорят, это потому что ем всухомятку. 

— А шоколадки тебе можно? — я протягивала ей «KitKat». 

Стасенька залилась краской, поблагодарила меня, взяла книгу, шоколадный батончик и вышла. Я приникла к мутному окну и смотрела, куда она идёт. Перешла через дорогу, потом в покосившиеся больничные ворота, и через мгновение скрылась за пышным бурьяном. Я выскочила на улицу и подбежала к воротам. Вокруг было ни души. Заброшенная уже десять лет как детская клиническая больница скалилась на меня битыми стёклами окон. 

Я вернулась в библиотеку. Хотела позвонить подруге, но все слова мерзким комом стояли в горле. Сидела, смотрела на часы. А потом решилась. Решилась сама сходить туда, убедиться, что надо мной по-идиотски шутят, что меня выживают с работы. 

Я не из тех, кто любит лазить по заброшенным зданиям. Я страшная трусиха, я боюсь порезаться о битое стекло, встретить агрессивных наркоманов или злого сторожа. Но теперь страх был повсюду — он загнал меня в угол, всего за несколько дней лишил покоя, вкуса еды, счастья приятных мелочей. Я никогда не верила в привидений, домовых и прочие сверхъестественные силы. Я никогда не была религиозной. И суеверной тоже не была. Сама не понимаю, почему я им поверила и так вцепилась в эту историю. Может быть, из-за тех глупых обещаний? 

У больницы не было злого сторожа, и злых наркоманов там тоже явно не водилось. На стенах со вздыбившимся кафелем никто ничего не писал, не валялось иного мусора, кроме строительного, и всяких медицинских бумажек. Всё было усеяно пустыми бланками для анализов и пылью. Такой густой и серой, как будто кто-то тонким слоем рассыпал цемент. Из-за неё казалось, что внутри совершенно нет цвета, всё серое и чёрно-белое. Было очень тихо и прохладно. Я методично ходила из одного блока в другой, заглядывая в каждую палату. Не знаю, что я там искала, не знаю, что я там забыла. Удача посетила меня на последнем третьем этаже. Хотя удача ли? В одноместной палате на чистой тумбочке, стоящей рядом со ржавой покорёженной сеткой от кровати, лежали «Приключения Чипполино», сегодня выданные мной Стасе. На книге лежала нетронутая шоколадка. Всё нормально, девчонка отнесла книгу сюда, почему-то не съела шоколадку. Подумала так и осеклась, повернулась ко входу, осветила пол фонариком. Сердце ухнуло куда-то вниз: на полу в пыли были только мои следы. И вообще, во всей больнице были только мои собственные следы. От этой мысли я чуть не сократила путь через окно. 

Не помню, как прибежала домой. Очнулась только перед часами в спальне. 17:15. Нет, не может быть. На мобильном 17:14. На компьютере 17:15. Невозможно, нереально, невообразимо. На телефоне было 17:01, когда я ушла с работы и двинула в больницу. Могла ли я обойти три этажа в трёх крыльях больницы за 10 минут? Даже бегом — вряд ли. Могло ли время остановиться? Могла ли я сойти с ума? Я не знаю. Вокруг одни вопросы, но нет ответов. 

Пришёл отец с работы, мягко пожурил за то, что не купила хлеба, и ушёл в магазин. Я лежала в своей комнате и смотрела на часы — теперь 18:36. И снова 18:36. И через целую вечность снова 18:36. Мир вдруг затих и посерел, словно покрылся той цементной пылью, всё остановилось. Я испугалась и начала звонить подруге. Со звуком её голоса вернулся цвет, засвистел чайник на кухне, моргнул дисплей часов, меняя минуты. 

Вечером, когда совсем стемнело, я стояла на кухне и смотрела на больницу. В одном из окон третьего этажа загорелся неяркий свет, как будто кто-то включил кварцевую лампу. В окне стояла девочка и махала мне рукой. От неожиданности я уронила стакан с чаем. Звук разбившегося стекла вывел меня из оцепенения, только, клянусь, он был не сразу. Я уронила стакан, долго смотрела на Стасю, очень долго, только потом раздался звон. 

Через пару дней Стася попросила, чтобы я её больше не навещала в больнице, что врачи ругаются. Я сбежала из библиотеки, сбежала, не отработав положенных после увольнения двух недель. Меня, как ни странно, поняли. Теперь я стараюсь всегда быть на людях, потому что когда я остаюсь одна, я проваливаюсь куда-то в безвременье, в её серый мир, покрытый песком и пылью, там нет ничего — нет вкуса, нет запаха, нет звука. Только страх. Я очень боюсь.