Об отце позабочусь я 

Я уже достаточно взрослый мужчина, со своей семьей (женой и двумя детьми), с квартирой, дачей, машиной и, пусть не очень любимой, но доходной работой. Моя сестра была студенткой педагогического ВУЗа, в котором она скорее числилась, нежели реально училась .Любила зависнуть в клубе, любила богатых парней и, подозреваю, не раз служила им подстилкой. Мой отец всю жизнь был трудягой, хранил семью и думал только о воспитании детей. Он был очень хорошим и добрым человеком, наш папа. В один из дней он слег. Старость скосила. Жил он один, потому как я уже имел свою семью, а Люба еще на первом курсе умотала жить в студенческую общагу. А за стариком, между тем, требовался ежедневный уход—в больницу его не взяли, оставив «доживать» в родной кровати. Цинизм медиков иногда восхищает, не правда ли? Как только отец приболел, я сразу отметил, что Люба практически прописалась у него. Провела в квартиру и кабельное телевидение, заменила кое-какую мебель, набила холодильник продуктами, к которым отец и близко бы не притронулся. Ну, вы поняли, к чему я веду, да?.. «Ладно,- подумал я тогда,-пускай так .Лишь бы за отцом приглядывала». Я действительно понадеялся на это, потому что времени у меня самого было не очень много. Однако, надежды мои не оправдались. Каждый раз, когда я, урвав лишний час до или после работы, забегал навестить старика, я обнаруживал его одиноко лежащим в своей комнате. Любы не было. Отец не жаловался, нет. Это не в его правилах, но я и без жалоб все прекрасно видел. Видел пустые банки из-под пива и яги в других комнатах, видел не обработанные пролежни на его теле, пустой стакан на прикроватной тумбочке, грустный, непонимающий взгляд папы. Первым делом я хорошенько проветривал квартиру, так как в комнате отца воздух был спертым, а в других комнатах воняло алкоголем, сигаретами и черт знает, чем еще. Кормил и поил отца, давал лекарства, проводил разные другие процедуры, упоминание о которых будет лишним, рассказывал ему новости, в первую очередь про горячо любимых внуков. И только после это звонил Любе…Раз за разом сдерживать раздражение от ее бездарной лжи становилось все труднее. «Я на учебе, скоро буду. Как там папка? Все хорошо? О кей… ?Ой, ну опять ты орешь! Я же не могу за всем поспеть. Ну,все, давай. Сейчас буду». В один из вечеров я сорвался. Я специально дождался ее прихода и, когда Люба в половине первого изволила явиться домой, силой уволок ее на кухню где и высказал все в самой грубой форме. 
- О, учить он меня пришел! 
- Да хрена ли тебя учить?!Родители не научили, школа не научила и я не научу. 
Она сделала неопределенное движение рукой, мол, не зуди на ухо. 
- Ты почему такая безответственная Почему за отцом не ухаживаешь? 
- Я не ухаживаю?!-взвилась сестра, выпучив на меня мутные от алкоголя глаза.-Да как у тебя язык повернулся такое сказать?!Думаешь это легко, а? Ты так думаешь? Я уже и так вся измучилась, извелась… 
- Ох, бедняжка! Извелась она—аж в запой ушла!.. 
- Да пошел-ка ты на хер!!!Я даже переехала сюда, чтобы присматривать за папой!!! 
- Не ори, дура!-рявкнул я громче, чем того хотелось.-Отца разбудишь! 
- Ой-ой-ой, какие мы заботливые… 
- Знаю я, зачем ты сюда переехала,-я с отвращением сплюнул.-Показушничаешь только. Наследство делить начала уже, а? 
Люба долго смотрела на меня, а потом залилась отвратительным, пьяным смехом. Мне с трудом удалось утихомирить ее. 
- Еще раз повторяю—пошел ты на хер,-пропела она в полголоса и неуклюже уселась на табурет.- Я ведь тебя насквозь вижу. Тоже мне, сынулька нашелся. Семейку свою пристроить думаешь? Небось, тесновато вчетвером в однушке, а? Тесновато? 
- Заткнулась бы ты лучше. 
- А чего это ты мне рот затыкаешь? Скажи, не правильно говорю? 
Меня так и тянуло дать ей со всех сил по морде. Вместо этого я медленно опустил кулак на стол и с расстановкой проговорил: 
- Нет, не правильно говоришь. Все зашибись у меня с семьей, и так будет дальше. Ясно? 
- М-м-м… Ясно. 
Любу покачнуло. Девица, по всей видимости, пребывала в пьяном кумаре. Помню, как она поставила локти на стол и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала навзрыд. Она ревела и говорила, говорила без конца. Интонации ее менялись резко и неожиданно: она- то щебетала ласковым, умоляющим голоском, то на срыве доказывала мне что-то, то на одном дыхании, речитативом выдавала целые монологи. Одним словом, пьяная истерика. Но почему я-то сразу не сообразил что к чему? Почему я, вместо того, чтобы отстраненно наблюдать за гнусной картиной, стоял и жадно вслушивался в каждую ее фразу, раздражаясь все сильнее? А Люба тем временем уверяла меня, что она несчастная и одинокая, что ей безумно жалко отца, что ей трудно и плохо. Такой чепухи мне давно не доводилось слышать. В один из моментов речь снова зашла о квартире. Решив, что если я молчу и не спорю, то должно быть я понемногу сдаю позиции, Люба принялась «аргументировано» доказывать мне, что квартира по праву принадлежит ей. Тут-то меня и понесло. Я хлопнул ладонью по столу и заорал во всю глотку, забыв про соседей, про время на часах и даже про спящего отца. Я кричал, что она бездарное, ленивое, алчное животное, что она никого не любит, и не любила никогда, в том числе родных. Я метался по кухне, как разъяренный бык и все не мог успокоиться. В конце я добавил: 
- Знаешь, что, мерзавка? Хрена тебе, а не квартиру! Ты не получишь ее никогда, даже если мне придется нанять адвоката и отбивать ее через суд! 
Сестра посмотрела на меня долгим и, как ей казалось, пронзительным взглядом, после чего оскалилась в злой, отвратительной улыбочке. 
- Сам-то себя слышишь?- проговорила она язвительно.- Вся правда из тебя вместе с дерьмом выходит. Ты и твоя семейка только и ждете, когда старик дубу даст. 
Это уже было слишком. Я подскочил к сестре и наотмашь врезал ей по челюсти. Люба с криком полетела на пол и изумленно уставилась на меня. 
- Как ты посмел? 
Новую порцию слез и рыданий я уже не застал. В бешенстве я выскочил в коридор, намереваясь немедленно убраться, прочь, но вспомнил про отца. «А может, не слышал?- с тоской подумал я тогда.- Да нет, слышал. Слух у него отменный». Превозмогая себя, я заглянул в его спальню. 
- Пап, ты спишь? 
Он заворочался на кровати и что-то сонно ответил. Слишком нарочито, никогда он не умел врать. 
Я подошел к его кровати и с горечью посмотрел на его морщинистое лицо. Помню, подумал тогда, какие у него шикарные, пушистые усы. 
- Горемыка ты наш… 
Смерть сестры стала для всех нас полной неожиданностью. Ее нашли мертвой в туалете учебного корпуса. Друзья рассказали позже, что она очень сильно болела от похмелья и горстями принимала какие-то таблетки. Кто их ей доставал не знаю. Да и трудно ли это? Думаю, что нет. Я не мог сообщить больному отцу эту страшную новость и, как мог, скрывал ее. Теперь, вся тяжесть ухода за отцом легла на мои плечи. Хотя… о чем я говорю? В один из дождливых, осенних вечеров я спешил навестить папу. Купив все необходимое, я двинулся через знакомый с детства двор и вскоре вышел к подъезду. Перед ним торчали какие-то подозрительные личности, явно бандитских наклонностей. Я не очень-то их боялся, но проблем лишних не хотел, а потому поспешил проскочить внутрь. В темноте я столкнулся лицом к лицу с ужасного вида бомжихой, от которой несло так, что меня чуть не вырвало. Она была замотана в истрепанные лохмотья, голову ее скрывал капюшон. Шаркая ногами по бетонному полу, бомжиха прошла мимо, не обратив на меня особого внимания. 
- Каких только личностей не встретишь…- проворчал я, с недовольством глянув на грязные следы, и двинулся дальше. Поднявшись на третий этаж, я, к своему ужасу, обнаружил, что входная дверь квартиры отца приоткрыта. С бешено колотящимся сердцем я заскочил внутрь. Грязные следы бомжихи виднелись повсюду, то тут, то там валялись комья грязи. Уже не надеясь увидеть отца целым и невредимым, я влетел в его спальню. Папа, как ни в чем не бывало, лежал в кровати и глядел в окно своими выцветшими и уже немного безумными глазами. 
- Папа, что произошло? Она была здесь? Эта тетка была здесь? 
Отец перевел на меня взгляд и удивленно нахмурил брови. 
- Какая тетка? Любаша заходила. 
- Она… что?!- я даже не успел облегченно выдохнуть.- Кто сейчас к тебе приходил. 
- Говорю же тебе — Люба забегала. 
Я нахмурился пуще прежнего. Совсем несчастный старик из ума выжил. 
- Воды мне налила, одеяло поправила… ага…- бормотал в усы отец. 
Я подошел к окну и увидел вдалеке уже знакомую шатающуюся фигуру. Ее нещадно штормило из стороны в сторону, тетка кое-как переставляла ноги и готова была вот-вот упасть. Я долго смотрел ей вслед, размышляя, догнать негодяйку или же не стоит. 
- Сынок… 
Я резко отвернулся от окна. 
- Да, отец? 
- А почему она была такой странной? Такой молчаливой и неопрятной? 
Что-то не давало мне покоя. На первый взгляд из квартиры не пропало ничего ценного, да и много ли могла унести с собой та бомжиха? Но вот стакан на тумбочке… Он был действительно наполнен, хоть и основательно заляпан. А рядом с кроватью лежал оброненный…Мурашки пробежали по спине, в животе что-то перевернулось. Я не верил своим глазам. Медленно подойдя к кровати отца, я наклонился и поднял с пола похоронный венчик, что находился на лбу сестры во время погребения. Но этого не могло быть! Просто не могло! Я вновь подскочил к окну. От ужаса во рту пересохло, горло сжалось. Матерь Божья, это была не бомжиха, это было моя сестра! 
- Почему ее так долго не было?- тихо спросил отец. 
- Она… она была в походе,- просипел я едва слышно в ответ. 
- В каком таком походе? 
- Со студентами. На картошку. Осень ведь. 
- А-а-а, на картошку,- понимающе улыбнулся отец.- Хорошее дело. 
- Да, хорошее… 
Отец немного помолчал и, с тяжелым выдохом выговорил. 
- Ты не сердись на нее, Володенька. Она ведь молодая еще, ветер в голове. Подрастет, так сама все поймет. Не ругай ее, Володя. А я-то думаю, чего она такая грязная и молчаливая. А вон, гляди-ка, из полей сразу ко мне. Вот молодец. Устала, небось? 
- Угу, устала… 
В какую-то секунду все во мне перевернулось. Я едва стоял на ногах, и последние силы пришлось потратить на то, чтобы не подать вида перед отцом. Смеркалось. Дождь никак не хотел прекращаться. Кружили вороны, тучи низко проплывали над землей, и все было хреново. Подавленный и разбитый я сидел у могилы сестры. С покосившегося креста на меня смотрело ее вытянувшееся, измученное макияжем лицо. На разворошенном могильном холмике в беспорядке валялись венки и некогда живые цветы. С момента похорон я так и не навещал ее. 
- Зачем ты приходила?- хмуро спросил я.- Почему при жизни ты не могла принести отцу этот проклятый стакан воды? И для чего поднялась из могилы теперь? Все не уймешься? 
Ответом мне был далекий раскат грома. Где-то за лесом шел порожний товарняк. 
- Покойся с миром, Люба. Об отце позабочусь я. 
С этими словами я поднялся со скамейки и, уже не сдерживая слез и дрожжи во всем теле, сел в машину. Бросил последний взгляд на могилу с покосившимся крестом, завел двигатель и уехал прочь

На самом деле, очень уж отличаются...

ροссuянαм пρuдется плαтuть зα сοседей-дοлжнuκοв

ροссuян пρедупρедuлu, чтο uм пρuдется плαтuть зα недοбροсοвестных сοседей. οб этοм ραссκαзαл юρuст Еленα κудеρκο

Эκспеρт οтметuлα, чтο еслu чαсть жuльцοв не плαтuт зα οбслужuвαнuе οбщuх теρρuтορuй дοмα, тο этοт дοлг мοгут пοделuть между дρугuмu οбuтαтелямu мнοгοκвαρтuρнοгο дοмα. ρечь uдет ο счетαх зα элеκтροэнеρгuю u οтοпленuе οбщuх жuлых пοмещенuй.

κудеρκο οбъяснuлα, κακuм οбραзοм ραссчuтывαется плαтα в тακοм случαе. Пеρвый вαρuαнт зακлючαется в устαнοвκе счетчuκοв нα οбщедοмοвые сетu. Пοсле снятuя с нuх пοκαзαнuй uз οбщей цuфρы вычuтαется дοля жuльцοв. Вο втοροм случαе счетα выстαвляют пο нορмαм. Тακ, устαнαвлuвαется пρедел, в κοтορых дοм пοтρебляется элеκтροэнеρгuю uлu οтοпленuе. Уже uз этοгο нορмαтuвα οтнuмαют пοκαзαнuя влαдельцев κвαρтuρ в зαвuсuмοстu οт uх плοщαдей. Пρu этοм в этοм случαе есть ρuсκ вοзнuκнοвенuя неκοй пοгρешнοстu. Нορмαтuв ραссчuтывαется тοльκο с учетοм зαρегuстρuροвαнных жuльцοв, нο в κвαρтuρе мοжет жuть u бοльше людей. Тακuм οбραзοм κοлuчествο пοтρебляемοй энеρгuu выше.

Пρu этοм с 2023 гοдα упραвляющuе κοмпαнuu будут пеρесмαтρuвαть пοтρебленuе элеκтρuчествα u гαз ραз в гοд. οднακο жuльцы мοгут пροвοдuть эту пροцедуρу u чαще. У упραвляющей κοмпαнuu есть пραвο убедuться в пραвuльнοстu ραсчетοв, α те, κтο οтκαжется οт этοгο, будет плαтuть пο нορмαтuву, uсхοдя uз κοлuчествα ρеαльных жuльцοв κвαρтuρы.

И как быть ?

Показать полностью (3)

Отношения и любовь - порция милоты для вас.
И я ᴏчень надеюсь, чтᴏ ᴏн пᴏражен ĸрасᴏтᴏй свᴏей ʌюбиʍᴏй. Α не пʌачет ᴏт тᴏᴦᴏ, чтᴏ свᴏбᴏдная жизнь заĸᴏнчиʌась 

Моя подруга Анечка 

Случилось это, когда мне было лет 8, наверное. Я росла обычным ребенком в обычной советской семье. Каждое лето меня, бледного городского заморыша, отправляли к бабушке отца в деревню. Я не очень любила туда ездить, для меня там не было компании — все деревенские ребята были значительно старше, а со сверстниками мне самой было неинтересно. В итоге я просто все лето слонялась по двору, помогала прабабушке — крепкой жилистой старухе, пила парное молоко и считала дни до приезда родителей. 

В начале августа на нашем участке появился монстр. Его притащил дядя Сережа, сосед справа и поставил недалеко от забора. Монстром я называю старый советский холодильник «ЗиЛ», такой огромный, с защелкивающейся дверцей. Был он в довольно приличном состоянии, правда, защелка на двери была сломана. Зачем он понадобился бабушке — ума не приложу, может, она рассаду в нем собиралась выращивать, кто знает? Я с опаской обходила холодильник, потому что бабушка строго-настрого приказала мне не залезать и не прятаться в нем, да и вообще держаться от него подальше. Через два дня я перестала обращать на эту бандуру внимание, ведь она была совсем неинтересной, а у меня как раз появилась подружка. 

Ее звали Анечкой — симпатичная девчушка со светлыми косичками, одетая в клетчатый сарафанчик. Я заметила ее из окна, когда она стояла у забора и смотрела на наш участок. Естественно, я сразу вышла знакомиться, надеясь, что девочку, как и меня, привезли сюда на лето и ей скучно одной. Так и было. Анечку привезли из города родители, она здесь никого не знала и ей было одиноко. Я была счастлива, позвала ее в дом, но Аня отказалась, сказав, что бабушка не разрешает ей заходить к чужим и предложила играть около забора. Я вынесла своих кукол, чашечки-тарелочки, и мы стали играть. Несколько раз бабушка выглядывала из окна, но увидев нас у забора, снова скрывалась в доме. Анечка мне очень понравилась; я надеялась, что она подружится со мной и оставшееся лето мы проведем вместе. Когда стемнело, Аня резко встала и сказала, что ей пора домой, и она завтра снова ко мне зайдет. 

В ту ночь я плохо спала, мне почему-то было тяжело дышать, я вертелась и стягивала с себя одеяло. Утром я встала вялая, сонная, но мысль об Анечке заставила меня оживиться. Я выбежала во двор. Она уже ждала меня у забора, опять одетая в клетчатый сарафанчик. Мы играли до обеда, потом бабушка позвала меня есть. Я удивилась, почему она не приглашает Анечку — в деревне было принято звать гостей за один стол с хозяевами, но Анечка отмахнулась и сказала, что придет завтра. 

На следующий день мы снова играли, я рассказывала Анечке о своих родителях, школьных подружках, а она сидела грустная и подавленная. Я спросила, в чем дело, и она рассказала, что ее родители все время ссорятся, папа обижает маму, а сама Анечка во время их ссор всегда прячется. Подружек у нее нет, и ей очень тоскливо и страшно. Я была маленькая, и от ее рассказа чуть не разревелась, обняла ее и сказала, что всегда буду с ней дружить, и если разрешат мама с папой, мы заберем ее к себе домой и будем жить, как сестры. 

Анечка как-то странно на меня посмотрела и спросила — правда ли я хочу с ней дружить всегда? Я с жаром стала убеждать, что она моя самая лучшая подружка, я всегда-всегда буду рядом с ней. Она улыбнулась и предложила поиграть в прятки. Водить выпало мне. Я стала считать до десяти, закрыв глаза. Послышался какой-то шум, что-то глухо стукнуло, и наступила тишина. Я открыла глаза и пошла искать Анечку. Прятаться у нас на участке особо негде, только если в кустах или возле курятника. Там Анечки не было. Я в растерянности бродила по участку, и тут мой взгляд упал на холодильник. «Ага!» — подумала я. Вот почему я слышала шум — это открывалась дверца холодильника, а глухой удар — дверца захлопнулась. Я поспешила к «ЗИЛу», но внезапно в памяти всплыли бабушкины предостережения: не лезть внутрь! Я потопталась возле дверцы и несмело потянула ручку на себя. Холодильник открывался с трудом. Я потянула сильнее, распахнула его и увидела Анечку. Я протянула руку, чтобы выманить ее, когда она схватила меня и дернула на себя. Дверца холодильника захлопнулась, и я оказалась в темноте. Я закричала, стала биться о дверцу, но она не открывалась. Я стала громко плакать, потом почувствовала возле себя движение и обернулась... 

Меня нашла бабушка. Она вышла позвать меня обедать и увидела, что двор пуст. Зная, что без разрешения я не уйду, она обыскала все дворовые постройки и похолодела, поняв, что я могу быть только в одном месте. Меня вытащили почти задохнувшуюся, без сознания, ведь те старые холодильники невозможно было открыть изнутри, и они не пропускали воздух. Выйди бабушка на полчаса позже, меня уже не спасли бы... 

В больнице, когда я пошла на поправку, то рассказала, как было дело. Рассказала про Анечку, как она меня затащила внутрь холодильника. Бабушка только недоуменно качала головой и сказала родителям, что никакой девочки у нас на участке не было, все эти дни я играла возле забора одна. Родители решили, что все мои рассказы — лишь галлюцинации от кислородного голодания. 

Но это не галлюцинации. Я помню Анечку, несмотря на то, что прошло почти 20 лет. Я помню ее лицо там, в темноте холодильника, ее вытаращенные глаза, широко раскрытый рот, посиневшее от удушья лицо. Я помню, что обещала всегда дружить с ней и быть рядом. Я помню.