Да тут все не по любви

Я ей в чем-то завидую

Девушка в сером пальто

Я работаю продавцом в продовольственных магазинах и как-то раз устроилась на работу с высокой оплатой, что, сами понимаете, очень редко с моей профессией. Но самым удобным было то, что я работала в своем районе, и мне не приходилось ездить по окраинам. Работала в ночную смену, с 8 часов вечера до 8 часов утра, и потом отсыпалась весь день. Самое лучшее время — это с двух до пяти утра: в этот период у меня почти нет посетителей, и я могу посмотреть телевизор или что-нибудь почитать. И вот однажды в очередную ночную смену я смотрела повтор новостей. На часах было 3:37 ночи. Вдруг я услышала звон колокольчика, возвещавший о приходе посетителей.

Я оглянулась и увидела трех молодых женщин. Двух из них я знала, это были мои соседки из подъезда рядом. Зина и Галя — подружки не разлей вода, обе молодые, 20 — 25 лет. Галя уже замуж вышла, а Зина все ходила в девках. Третья девушка была мне незнакома, но, по-видимому, тоже их подружкой была.

Они все втроём улыбались и, кажется, были немного пьяны. Галя увидела меня и прям завопила:

— Людка, ты ли это? В нашем районе, что ли, теперь работаешь? Вот так повезло! Слушай, ну продай нам, пожалуйста, виски, как соседям своим...

Она пошатывалась, поэтому Зина слегка придерживала её за руку. Я подумала, почему бы и нет, и пошла за бутылкой. Когда я сняла её с верхней стойки и принесла им, они прям расцвели. 

— Ой, спасибо! — воскликнула Зина. — А то мы уже в третий магазин заходим, в предыдущих двух нам не продали…

— Ну это-то понятно, — ответила я, смеясь. — Ну если вам ещё понадобится, заходите, но никому не говорите, что я продаю. Я только вам, в качестве исключения. А что за повод?

— Да вот муж Гали уехал, а ей дома страшно одной. Говорит, давит её что-то там, вот мы и решили собраться вдвоем и погулять как следует.

— А она кто? Тоже подруга? — спросила я, разглядывая незнакомую девушку в сером пальто, мерно расхаживающую и глядящую на витрины.

— Кто? — удивленно спросила Зина оглядываясь.

— Ну вот, в сером пальто, которая с вами зашла.

Зина недоуменно посмотрела на меня и сказала:

— Мы зашли одни, Галя и я. С нами никого не было.

— Да вот же она! — махнула я в сторону девушки. 

Зина и Галя оглянулись, их взгляд растерянно перемещался по магазину. Казалось, они не замечали тонкой женской фигуры, разглядывающей стеллажи. Они смотрели сквозь неё, и я с ужасом поняла, что они её просто не видят. Её видела только я.

Сердце бешено заколотилось в груди. Я, не отрывая глаз, смотрела на незнакомую девушку, которая повернулась ко мне лицом. Она была молодая, с красивыми ровными чертами. Наверное ей было лет двадцать. Она улыбалась. Я обратилась к ней:

— Девушка, вам что-нибудь подать?

Зина и Галя вытаращили свои глаза на меня и вмиг протрезвели.

— Ты чего, мать? С кем разговариваешь? — спросила Галя испуганно.

— Здесь никого нет, — добавила Зина.

— Да, вы правы, — сказала я, улыбаясь через силу. Не хватало ещё, чтобы эти двое разнесли по району, что я сумасшедшая. — Это просто шутка.

Галя и Зина молча смотрели на меня, потом Галя протянула деньги и добавила:

— Ну у тебя и чувство юмора. Я чуть со страху не умерла.

Я взяла деньги, а сама чувствовала, как всё тело становится твердым как дерево от страха. Боковым взглядом слежу за девушкой в сером пальто. Та медленно подходит к нам. Руки у меня трясутся так, что роняю всю мелочь на пол. Галя и Зина переглядываются — наверное, подумали, что совсем крыша у меня поехала. 

Я наклонилась и принялась собирать мелочь, а про себя молилась, чтобы видение исчезло. Когда поднялась, чтобы отдать сдачу, почувствовала, как каждый волос на моем теле встал дыбом. Девушка стояла позади Гали и обнимала её, при этом она улыбалась мне какой-то странной неестественной улыбкой. От этого зрелища мне стало по-настоящему плохо, а Галя как будто ничего не замечала и в недоумении смотрела на меня.

— Ну давай деньги, — попросила она.

Я отдала ей деньги и, не отрывая взгляда от девушки, смотрела, как Зина и Галя с этой девушкой за спиной (которая теперь просто держала Галю за плечо и шла за ней) вышли в морозную ночь.

Всю ночь я думала об этом и никак не могла понять, что со мной произошло, какое именно психическое расстройство я подхватила. На следующий день я поняла, что ни за какие деньги я больше не буду работать в этом магазине.

Через неделю после этих событий я шла по улице и встретила плачущую навзрыд Зину — она шла домой. Я спросила, что случилось и почему она плачет. Зина сквозь слезы сообщила мне, что Галина умерла. 

— Что с ней случилось? — спросила я изменившимся голосом.

— Задохнулась газом в квартире…— ответила Зина. — Муж, бедный, места себе не находит, страдает… Это у него уже вторая жена погибает.

— А кто первая, я думала, Галина первая и была?

— Вот первая, — ответила Зина и засунула руку в сумку, что-то нашаривая. — Мы её с детства знали. Галина с ней дружила очень долго, а потом так получилось, что Галя мужа у неё увела, та и повесилась от горя. А теперь и Галиночка умерла...

Зина дала мне в руки старую фотографию и зарыдала с новой силой. Когда я посмотрела на фотографию, то внутри у меня всё похолодело. На той фотографии рядом с Галиной и Зиной стояла та самая девушка в сером пальто.

Куда попадают плохие дети

Когда я жил в Ливане, мне было где-то шесть-семь лет. Страна в то время погрязла в войне, и убийства стали обычным явлением. Помню, в один особенно ужасный период, когда бомбежка почти не прекращалась, я часто сидел дома у телевизора и смотрел очень, очень странное шоу.

Это была детская передача длиной где-то 30 минут, содержавшая, насколько я помню, всякие странные и зловещие образы. Я до сих пор считаю, что это была попытка использовать тактику запугивания, чтобы заставить детей вести себя как надо, потому что мораль каждой серии фокусировалась на очень строгих правилах: «плохие дети поздно ложатся», «плохие дети спят с руками под одеялом», «плохие дети по ночам воруют еду из холодильника»...

Мало того, что это само по себе было странно, так еще и шло на арабском. Я мало что понимал из текста, но мне хватало довольно красноречивых изображений. Больше всего мне, однако, запомнился конец программы. В каждом эпизоде он был один и тот же — камера приближалась к старой ржавой закрытой двери. Чем ближе была дверь, тем отчетливее можно было услышать жуткие и иногда даже мучительные крики. После этого на экране появлялся текст на арабском: «Вот куда попадают плохие дети». Затем и звук, и картинка исчезали, и серия кончалась.

Через 15 лет я стал фотожурналистом. Время от времени я вспоминал о той программе и никак не мог выкинуть ее из головы. В конце концов, мне это надоело, и я решил поискать информацию. Через какое-то время мне удалось установить местоположение той студии, в которой записывалась большая часть программ с того канала. Здание стояло пустое — после окончания войны его забросили.

Я отправился туда с камерой. Студия была сожжена изнутри — либо случился пожар, либо кто-то пытался сжечь всю деревянную мебель. Я несколько часов пробирался по зданию и делал снимки, в ходе чего нашел одну запертую комнату. Мне пришлось прорываться через несколько старых замков и выламывать тяжелую дверь. Тем не менее, увидев содержание маленькой комнаты, я замер и стоял на входе несколько долгих минут. Следы крови, кала и крошечные кусочки костей были разбросаны по всему полу — невероятно мерзкое зрелище.

Но по-настоящему напугало меня другое — то, что заставило меня уйти и отбило всякое желание возвращаться.

С потолка в центре комнаты свисал микрофон.

Отношения и любовь - порция милоты для вас.
Τаĸиʍи фотоᴦρафияʍи не ĸаждая вʌюбʌенная паρа ʍожет поxвастаться 

Отношения и любовь - порция милоты для вас.
Πредʌаᴦаю　перед　сноʍ　неʍноᴦо　повесеʌиться　и　пошyтить　

Стихию сложно победить

Показать полностью (2)