🤡Влюблённые футболист Марк Бартра и Джессика Гойкоэчеа решили прекратить свои отношения. Их роман запомнился публике не только страстью, но и уникальным соглашением о сексуальных аспектах их жизни.
По условиям договора, Бартра обязан был заниматься сексом с моделью каждый день. Пропущенный день требовал "отработки" на следующий.
Причины расставания неизвестны, но фанаты уже шутя предполагают, что Бартра просто "зае***ся".
Боярская поделилась кадрами с последней фотосессии
Елизавета Боярская поздравила мужа Максима Матвеева с 42-летием и годовщиной свадьбы, поделившись стильными фото с фотосессии. Актриса написала: “За твоей спиной мне всегда надежно, даже на воображаемом мопеде. С Днем Рождения и с годовщиной, my 🖤”. Боярская и Матвеев женаты с 2010 года и воспитывают двух сыновей - Андрея и Григория.
Глюкоза рассказала о жадности Фадеева
Глюкоза высказала свое мнение о жадности продюсера Максима Фадеева, напомнив, что её муж заплатил ему 600 тысяч долларов за имя и права на 20 песен. Певица считает, что Фадеев выбрал удачный момент для начала негативной кампании против неё, несмотря на то, что все вопросы они решили еще в 2000-х.
Изменения в законодательстве позволили Фадееву наложить запрет на трансляции, и осенью прошлого года его представитель сообщил Глюкозе, что он хочет получать 25% от её доходов, ссылаясь на возможные проблемы с телевидением. Глюкоза была удивлена и напомнила о ранее произведенной оплате.
Барабашка
Это абсолютно правдивая история, косвенным свидетелем которой являюсь я сам, произошла в далеком 1985 году с моей мамой. Поэтому повествование будет идти от её лица. Имена всех персонажей изменены. И так начнем.
Заведующая детским садом Татьяна Васильевна заверила меня, что все окна первого этажа надежно зарешечены, а на входных дверях изнутри есть надежный засов, да и сам садик находится в хорошем районе, так что боятся мне нечего. "Почистить картошку и создать эффект присутствия, это все, что от тебя требуется" говорила Татьяна Васильевна. Работа сторожем мне показалась не пыльной и как временная подработка вполне неплохой вариант, поэтому я согласилась.
От природы, являясь довольно большой трусихой, в первую же ночь моего дежурства я с замиранием сердца прислушивалась к каждому шороху. Начистив картошку, я ещё раз проверила все двери и окна, и устроилась на ночлег в спортивном зале. Но как только я прилегла на импровизированную постель из матов, и приготовилась задремать, тут же отчетливо услышала, как кто-то пробежал на первом этаже. От страха внутри все похолодело. Я затаила дыхание и начала прислушиваться. Какое-то время сохранялась полная тишина, и я начала себя убеждать, что мне показалось, что у меня от страха всего лишь разыгралось воображение. Но идти проверять, все-таки не решилась. До утра я так и не сомкнула глаз. Как только на улице рассвело, я осторожно проверила все помещения и, убедившись, что все на месте, спокойно дождалась прихода сотрудников садика. Когда на работу пришла Татьяна Васильевна, я сразу рассказала ей о ночном происшествии. На что она рассмеялась и ответила "Не бойся Настя, это всего лишь крысы, Светлана Петровна, тоже по ночам постоянно слышит шаги и даже вызывала милицию. Но ни кого кроме крыс так и не поймали". Отговорка, конечно, была так себе, тем более что крыс я боялась не меньше, чем бандитов, но все же позволила себя убедить не увольняться.
Следующие две смены также были бессонными, я то там, то здесь слышала, как кто-то бегает, и казалось, что даже поскрипывают двери. Но убедив себя, что это всего лишь крысы и игра воображения я терпеливо ждала утра, то и дело, поглядывая в окно, в надежде, что сегодня солнце взойдет пораньше.
Четвертое дежурство, совпало с ночной сменой мужа, а моя мама, как назло приболела и не смогла прийти посидеть с детьми. Так получилось, что мне совершенно не с кем было оставить своих сыновей двухлетнего Дениску и Мишу четырех лет. Я позвонила Татьяне Васильевне, чтобы сказать, что не смогу выйти на работу. Но у заведующей был хорошо подвешен язык, и даже не понимаю как, но она смогла меня уговорить, чтобы я взяла детей с собой на работу, мотивируя тем, что в садике полно игрушек и им будет, чем заняться.
Смена началась как обычно, я проверила все окна и двери, перенесла овощи в игровую комнату, усадила детей в поле зрения и принялась чистить картошку. Я все также старалась прислушиваться ко всем звукам, хотя в этот раз это было сложней, из-за шума, который создавали мои детки.
Внезапно я услышала знакомые звуки шагов, доносящиеся с первого этажа, но в этот раз вместе с ними я отчетливо услышала странное жутковатое хихиканье "Уха-ха-ха-ха-ха", от ужаса охватившего меня, я подскочила и подбежала к своим мальчишкам.
- Вы слышали смех? - Спросила я.
- Да, мама, я тоже слышал, как кто-то смеялся, – ответил Миша.
- Нееет, это мая машшшинка – ответил Дениска, и начал катать игрушечный грузовичок, колёса которого скрипели как несмазанная телега.
Скрип колес игрушечного автомобиля мало был похож на услышанный мною смех, но это было единственное логичное объяснение произошедшему.
Дочистив картошку, я как обычно ещё раз проверила все окна и двери и заперлась с детьми в спортивном зале. Свет в коридоре я оставила включенным, чтобы видеть через рифленое стекло двери, что происходит снаружи. Соорудила из матов постель, уложила детей и рядом с ними прилегла сама. Сыновья, привыкшие к своему обычному режиму дня, в это позднее время уснули довольно быстро. Не знаю, как долго лежала я, прислушиваясь к окружающим звукам, но в итоге присутствие деток повлияло на меня успокаивающе, и я потихоньку начала проваливаться в сон.
Внезапно, как от легкого удара током я вздрогнула и открыла глаза, рядом, спиной ко мне лежала девушка со светлыми вьющимися волосами. "Моя сестра Юля" - подумала я, она как раз вчера сделал химию, и её волосы выглядели точно также.
- Юля! Как ты сюда попала? – Спросила я, осторожно толкнув её в плечо.
Светловолосая девушка медленно повернула голову, и моему взору предстало жуткое лицо похожее на череп обтянутый почерневшей кожей, с гнилыми зубами и со страшными красными глазами.
- А я не Юля! – Сказало страшилище, загробным голосом.
От ужаса у меня сперло дыхание, а тело отказывалось слушаться. Чудище начало подниматься, глядя прямо на меня. Я пыталась кричать, но словно разучилась это делать, просто выдыхала воздух.
Резкий громкий щелчок, разбудил меня. "Успокойся Настя, это всего лишь сон!" думала я, пытаясь отдышаться, как после стометровки. Я осмотрелась, все было в порядке, дети мирно спали, спорт инвентарь стоял на своих местах, лишь входная дверь в спортзал была приоткрыта. "Дверной замок открылся и щелкнул" - подумала я, вглядываясь в дверной проём. Немного успокоившись, я встала, и подошла к двери. Как только я закрыла её, то четко услышала хрипящие звуки сзади. С ужасом я обернулась и увидела, как большая, покрытая длинной черной шерстью сущность нависла над моим старшим сыном и тянет к его шейке свои мохнатые мерзкие лапы. Добежав буквально в три шага, я вцепилась в шерсть этой твари, пытаясь стащить её с Миши. Чудище издавало какое-то жуткое потустороннее рычание. Я кричала, дергала его изо всех сил, и наконец упала вместе с ним на пол. Ударившись, я словно вылетела из сна.
Когда я очнулась, то обнаружила, что сижу над своим старшим сыном, а мои руки жутко трясутся от страха. В окна уже слабо светило утреннее солнце. Миша открыл глаза и сказал дрожащим голосом.
- Мама, мне такой страшный сон приснился, на меня напала огромная черная волосатая собака.
Я крепко обняла ребенка и начала рыдать.
- Мама, почему ты плачешь – проснулся маленький Дениска.
Я прижала его к себе и сказала.
- Все хорошо, теперь все хорошо!
Мы быстро собрались и вышли на улицу, где и оставались до прихода заведующей. В тот же день я уволилась. А когда мы с детьми вечерами проходили мимо этого детского сада, я смотрела на окна и думала "Как хорошо, что я не внутри этого жуткого здания!".
Свадебное платье
Вера уже давно была замужем, и ребеночка родила. А вот ее подруга, Любаша, только собиралась пойти под венец. Любаша попросила у Веры ее подвенечное платье. Платье было очень красивое, сшито специально для Веры. Благо фигуры одинаковые, платье было Любаше впору. Вера, естественно, не отказала подруге.
Мама Веры ругала дочь: «Нельзя вот так, напрокат, свадебное платье давать носить. Если бы Люба купила его, другое дело». Вера оправдывалась: «Мне это платье самой очень нравится. Подумаешь, на время дам надеть, Любаша подруга мне все-таки. Тем более, что я ей уже пообещала. Ничего страшного не произойдет, Любаша аккуратная». Мать все ворчала, выражала свое недовольство.
Семья Любы активно готовилась к свадьбе. До торжества оставалось три дня. Парикмахер из салона пригласила Любу на репетицию прически. Люба пошла в салон красоты. Вышла она оттуда просто красавицей. Ей очень понравилась прическа и макияж. Она шла домой, словно парила над землей, счастью не было конца-краю.
Люба подошла к перекрестку и стала ждать зеленый сигнал светофора, для пешеходов. Около дороги крутился мальчуган, играл мячом. Видно, что ему мяч только купили, так как малыш трепетно прижимал его к груди, даже не пачкал мяч о тротуар. Мама мальчугана разговаривала с приятельницей, не обращая внимания на ребенка. Мальчик выронил мяч, и игрушка покатилась на проезжую часть дороги.
Малыш бросился за мячом. Люба увидела, как машина мчится, не сбавляя скорости. Девушка поняла, водитель не успеет затормозить, так как хотел проскочить на желтый сигнал светофора, прибавил газ. Люба бросилась за малышом, буквально отшвырнула его на разделительный газон, но сама угодила под колеса авто. Удар подбросил девушку на капот, последнее, что увидела Люба - испуганный взгляд водителя. Все потемнело, ни боли, ни чувств.
Похороны назначили как раз на день свадьбы. Все были в шоке. Собирались на свадьбу, попали на похороны. Родители и жених Любаши были просто не в себе.
На это печальное мероприятие и Вера пришла. Она просто онемела, когда увидела Любу в гробу. Ее хоронили, как невесту, в Верином подвенечном платье. Вере стало не по себе, но сделать ничего было нельзя. Любашу похоронили, поминки были пышные.
Вера все думала о своем свадебном платье. Мама Веры постоянно ее пилила. Девушка очень переживала, что ее платье надели на усопшую. Вера просто зациклилась на этом событии.
Через полгода Вера стала чахнуть на глазах. Обращалась к врачам, жаловалась на слабость, врачи все проверили, ничего не нашли. Только силы покидали Веру, без причины. В скором времени слегла Вера. Лежит, как будто жизнь по капле уходит из нее.
Мать Веры металась, не зная, что предпринять. Ей посоветовали обратиться к знахарке, говорят, с того света людей вытаскивает. Мать поехала к знахарке, рассказала всю историю. Знахарка головой качает: «Зачем платье так дали, вот если бы продали другое дело. Ничего бы этого не было бы». Мама Веры рыдала и умоляла помочь. Знахарка обещала взяться за дело.
Прошла неделя, Вера стала приходить в себя. Румянец вернулся на красивое лицо девушки. А еще через неделю, поднялась с постели, такая энергия в ней проснулась, могла сделать все, что угодно.
Мама Веры решила поехать и отблагодарить знахарку. Приехала и видит - знахарка лежит, чуть ли не при смерти. Знахарка увидела женщину, даже обрадовалась: «Я думала, не успеешь. Я тринадцать ночей в церкви простояла, молилась за душу Любы. Похороны пышные сделали, а вот не отпели, в церковь ни разу поминальной записки родственники не подали. Но сейчас все хорошо. Ты должна теперь купить много вещей и раздать эту одежду нуждающимся». Мать Веры спросила: «Как много?» Знахарка ответила: «Для каждого «много» свое, как совесть тебе подскажет. И чем быстрее, тем лучше».
Мама вернулась, накупила несколько мешков одежды и раздала ее нищим, в дом малютки, в детские дома, в дом престарелых. Целую неделю она занималась этим вопросом.
С чувством удовлетворения вернулась к знахарке. Женщина переживала, успела она сделать все как надо. Знахарка румяная сидела и пила чай.
Смех в темноте
Рассказывала мне эту историю бабушка в детстве, а ей — то ли ее бабушка, то ли мать, я уж не знаю теперь. Просто передали эту легенду, и все, как своеобразное семейное предание. Говорила, что мать в детстве пугала ее этой байкой похлеще всякой буки и бабайки. Дело было на Дальнем Востоке, в Забайкалье, как я понимаю, до революции, еще при царе Горохе. Бабушка моей бабушки была тогда маленькой, лет десяти или около того. Были вроде и еще дети, но она была самой старшей, и мать ее уже везде брала с собой помогать по хозяйству: на покос, вязку снопов, дрова рубить — в общем, познала она тяжелый крестьянский труд с малых лет. Мужа у матери, похоже, не было, раз все вдвоем с дочерью делали.
Один раз задержались они в лесу — то ли грибы с ягодами собирали, то ли веники вязали на зиму в баню. Дело вроде как уже к осени было, в августе или в сентябре, наверное, но еще было тепло, готовились к осени. Стемнело. Дальше буду рассказывать со слов маленькой бабушки.
«Мать говорит: "Ульяна, пошли быстрее, нам до ночи надо успеть из лесу выбраться, а то здесь волки водятся, страшно". Вот идем, идем, и вроде понимаем, что зашли куда-то не туда. Заблудились, в общем. Вышли черт разбери куда, к какому-то озеру. Ну, мать хорошо здешние места знала, сообразила, куда мы зашли. Говорит, нам туда-то надо. Ну и пошли вдоль этого озера по бурелому чуть поодаль от бережка. Тем временем стемнело окончательно, не успели до темноты. Луна еще засветло чуть висела над горизонтом, а теперь уже высоко так поднялась и освещала дорогу молочным бледным светом. Идем-идем, тут вроде стал доноситься звук такой со стороны воды, как будто в воде кто-то плещется. И смех такой серебристый, девичий будто. Мы сначала с матерью подумали, что нам причудилось, переглянулись еще так, и обеим вдруг стало страшно, будто водой ледяной окатили из ведра. Мы стали двигаться осторожнее в ту сторону, откуда шел звук. А плеск не прекращался. Все явственнее доносился он, иногда прерывался смехом. Мне было так жутко, никакие волки так не напугают. А мать мне наказала стоять на месте и подождать, а она пока сходит и посмотрит, что там. И стала пробираться через кусты в сторону берега — до него недалеко было. Я присела под кустик, чтобы меня не шибко видать было, а то мало ли что... Сижу, дрожу, боюсь.
Матери не было минут семь, не больше. Она внезапно бегом выбежала из кустов, схватила меня за руку и как сумасшедшая бросилась бежать, не разбирая дороги, тащила меня за руку. Мне было больно, но я не стала спрашивать у матери, что случилось. На ней лица не было. Я не соображала тогда ничего, просто поняла, что мать увидала что-то на самом деле страшное, и надо просто бежать, не останавливаясь. А скоро показалось и село, мы совсем недалеко от него были.
Всю последующую неделю мать ходила угрюмая и какая-то сама не своя, будто на нее давило что-то. Разговаривала неохотно, больше молчала. А потом сказала мне: "А знаешь, Ульяна, я ведь скоро умру!". Я испугалась от ее таких слов, стала говорить ей: "Мамочка, что ты, зачем ты такие страсти говоришь? Не надо так!". А она мне говорит: "Помнишь, там, в лесу, на озере — ведь то русалки были. Они саван мой стирали. Я, когда вышла к бережку-то, так их и увидела. Они вроде как девушки такие, волосы длинные, распущенные, сидят на берегу, на меня смотрят и смехом заливаются. И в воде полощут саван белый. Меня по имени позвали, говорят, Устя, иди-ка сюда, к нам! А я испугалась, откуда ж они, проклятые, имя-то мое знают. А русалка одна мне и говорит, как будто слышала, что я подумала: «Э, Устя, да мы все знаем-то!». И смеется сама. «А еще, — говорит, — ты, Устя, помрешь скоро, совсем недолго тебе жить осталось. Мы вот тебе саван стираем, готовим», — и показывает мне. Тут я и бросилась бежать оттуда, как угорелая, тебя схватила только...".
Баба Устя померла месяца через четыре, как и предсказала. Бабушку моей бабушки с малыми взяли к себе в дом какие-то дальние родственники. Так и выросла она сиротой. Из малых поумирали все, только брат ее вроде выжил. Приемные родители обижали ее часто и не кормили толком, не одевали, только работать заставляли во всем доме самую грязную работу.
Вот такая старая деревенская страшилка, которую передавали в нашем роду по наследству. Мне ее в детстве бабушка рассказывала, она меня хорошенько пугала, помню. Ну, а теперь и с вами поделился.
