–Машка, как тебя угораздило-то? Да... Права была Лера, а я еще ей не верила. Ну, надо же... Как ты можешь? Тебе же не четырнадцать лет! Одумайся! Что люди скажут? Стыд-то какой...

–А где были эти люди, когда мне поддержка нужна была? Куда испарилась ты лично, когда я умоляла о помощи, а? И теперь ты меня стыдишь?
...Дома Машеньку Иванову всегда учили: скромность – самое лучшее качество, выделяться нельзя, это плохо, надо жить для семьи, о себе забыть. Именно по такому принципу жила и мама девочки, и ее бабушки, прабабушки и так далее.
Разумеется, Маша другой жизни и не представляла.

После окончания школы выпускница поступила в пединститут, затем преподавала литературу в школе. Маша вышла замуж, сменила фамилию Иванова на Петрову. Мама была довольна, как и все немногочисленные родственники: все, как полагается.

Примерно с семейной жизнью Маша была знакома, видела, как мама рано утром суетится, чтобы приготовить папе завтрак, нагладить рубашку. О себе мама постоянно забывала, а дочке объясняла:

–Папе нужнее, он – мужчина, а мы и сами все сделать можем, не переломимся. И ты, дочка, учись: все для мужа, ты – потом.

И Машенька запомнила. Но почему-то мамино обучение не состыковалось с реальной жизнью, дав сбой. Супруг подал на рaзвод, бросив жену с двумя детьми. Зарплата учителя не так велика, как хотелось бы. Но Маша стиснув зубы тянула семью на себе, занималась дополнительно репетиторством, поняв, что нормальных aлиментов она не дождется.

Как мама и учила, дочь полностью забыла о себе. Выходить замуж снова? Ни за что: она живет ради детей. И вот сыновья выросли. Друг за другом оба создали семьи. Тогда Маша немного отдышалась и оглянулась вокруг. Тут и выяснилось, что постаревшей маме необходим уход. Машенька снова хлопотала, решая вопрос с переездом, уходом, подбором специалистов для лечения маминых недугов. И снова о себе Маша полностью забыла: надо жить для семьи, теперь – это мама.

А потом на Машеньку свалилась тоска:

–Миша, не приедешь?

–Что-то надо? Я переведу денег – купишь сама.

–Миш, мне бы просто побыть с тобой...

–Мам, я занят, не могу...

–Костя, я соскучилась...

–Мам, занят, времени нет, семья... Прости...

Оставались подруги, которым Маша всегда помогала и советом, и деньгами, и вещами: от себя отрывала нередко?

–Леночка, приходи, посидим, давай, как раньше? Не можешь? Ну да, муж – это святое, а я.... Ну, я одна, мне проще, да, ладно, понимаю...

Знакомые привыкли: Маша всегда готова помогать. Поэтому женщину всегда ставили на замену коллег, не спрашивая, может ли она выйти или нет. Если пыталась протестовать – грозили увольнением. Знали: Маша таких угроз не переносит, боится: не принято так, стыдно.

Родственники от работодателя не отставали: Маше привозили детей, чтобы родители могли отдохнуть от чад, просили позаботиться о любимцах, престарелых, больных... И Мария Николаевна не отказывала никому: она живет для семьи. Да и когда уже думать о себе? Возраст же...

Но только что-то видимо стало снова сбоить. Маша поняла: она задыхается. Жизнь по инерции стала казаться слишком пресной, тягучей. И как выбраться из той патоки – неизвестно. Но тут на помощь пришла сама Судьба. Случайно Маша столкнулась на улице с Ним. Женщина как раз закончила уроки и тащила целую сумку тетрадей на проверку.

А еще надо было зайти в магазин, племянница просила купить ей килограммов десять сахара, она приедет потом, заберет... Маша, конечно же, не стала подводить Лерочку: это же семья. Но тянуть все это было непросто. Женщина осознала: она не может дальше идти, еще шаг – и упадет.

–Ну нельзя же так, – услышала она укоризненное, – Вот смотрю я и не понимаю: а муж Ваш куда глядит? Такие тяжести таскать! Встретить некому?

–Я с мамой живу...

–Давайте помогу, не дотащите, это же целая тонна! Нет, я конечно понимаю, женщина может все, но вот так... Это же даже мне тяжеловато... Ого... А что это тут?

–А... тетради трех классов, да еще сахар. Племянница просила, он тут подешевле....

–А самой ей никак? Надо непременно на тетю взвалить?

–Ну я же говорю: пока выгодно здесь брать, а она как-нибудь заедет, как возможность будет.

–Понятно. Куда нести? Ого, еще и пятый этаж без лифта? И Вы одна собирались? Ну и ну...

Вот так и начался Машенькин роман. Неожиданный, внезапный и совершенно немыслимый. Во-первых, из-за возраста. Мама говорила, что ни в коем случае женщина не должна выбирать мужчину младше себя. Ни за что! Это неприлично, недопустимо, что люди скажут? Ну. Год – это еще ничего, ну, два, три – это уже предел. Но десять лет – недопустимо!


А Роман Александрович был именно на десять лет младше. И это Роман добивался Машенькиной благосклонности в течение года, засыпая ее цветами и подарками, это он ничего не требовал для себя. Старался как можно больше сделать для избранницы, окружая ее заботой и вниманием.


А она... Она не верила, что так может быть. Просто не верила, потому что не знала, что так бывает. Когда же решила поверить, то поняла: нашло ее запоздавшее счастье, наконец-то отыскало!


И вот тут-то и выяснилось, что за Машеньку радоваться некому. Мама смeртельно обиделась на дочь:


–На какого-то непонятно кого променяла родную мать! Надо, чтобы дочь сидела все время рядом, с работы – домой, мамины желания выполняла. Какие романы в твоем возрасте? Стыдно, я тебя не тому учила.

Соседки-ровесницы в один голос осуждают Марию Ивановну:


–Ну надо же, а какой казалась приличной! Совсем уже...

Коллеги в шоке:


–Мария Ивановна, что Вы себе позволяете? Это же не принято! Недопустимо! Вы дискредитируете образ школы и учителя, прекратите, вплоть до увольнения.

А сыновья в один голос твердили:


– С внуками надо сидеть, а не амуры крутить. Недопустимо!

Машенька поначалу сама была в ужaсе: не нашлось в ее окружении ни одного человека который бы не осудил ее. А потом посидела, вспомнила себя, как просила о помощи, поддержке... Да и решила: а почему она должна жить не для себя? Кто так решил? Нет, она имеет право жить, а не существовать! И она будет жить счастливо. И пусть, что хотят, то и говорят!


И Машенька, то есть Мария Ивановна, в свои почти шестьдесят лет решилась примерить рваные джинсы, надеть косуху и перекрасить волосы мышиного унылого оттенка в огненно-рыжий. А привычная для нее и ее родственников сумка, в которой так прекрасно умещаются буханка хлеба и бутылка молока, осталась в прошлом.


Ее заменил мотоциклетный шлем, который Маша привычно небрежно надевает на руку, но чаще всего – на коленку, когда сидит с Романом в открытом кафе. Да, она потеряла, по мнению всех окружающих и совесть, и стыд. Зато наконец-то обрела счастье. Настоящее, всеобъемлющее СЧАСТЬЕ!


И вот тут-то активизировались родственники. На Машеньку посыпались осуждения и критика. Племянница, бывавшая у тетушки раз в году, да и то, если что-то требовалось самой, вдруг заявила, что Маша позорит ее, Валерию, лично! Ну да, она и выглядеть стала моложе издерганной и нервной Лерочки, и спокойнее. А внешний вид... А разве у Маши нет права одеваться так, как ей удобно? Не нравится? Так не смотрите!


Но почему-то мама, которая ругает дочь, на чем свет стоит, не спешит перебираться к себе обратно. И почему-то сыновья, которые так кричат, что мама совсем с ума сошла без них, не спешат общаться с нею. И Маша решила: все она делает верно. Хватит смотреть на других. Это ее жизнь! Она радуется всему, смеется, не боясь осуждения.


А еще Мария Ивановна полюбила ездить на мотоцикле, начала заниматься танцами, катается на роликах и активно помогает своему избраннику в работе. Между прочим, никто из окружающих Машеньку людей даже не спрашивал никогда, чем занимается этот нехороший человек, сбивший с правильного пути их родственницу. А Роман Александрович – директор детского дома.
Из школы Мария Ивановна ушла. И сразу выяснилось, что на ее место нет ни одного желающего. А свое место Мария Ивановна уже нашла: оно рядом с Романом. Ее Романом.