Здравствуйте! Хотела бы поблагодарить одного мужчину (Имени не знаю) который не прошёл мимо моей беды. Вчера после работы решила вызвать такси до дома на адрес проспект Кирова, 322А ( там ещё пекарня). Внезапно стало очень плохо, руки и ноги стали ватными и мне пришлось присесть и облокотиться на стенку. Телефон выронила из рук, сумка и пакет с продуктами стояли не подалёку.В глазах потемнело и я перестала слышать звуки. Слава богу рядом проходил мужчина в костюме охраны ( наверное). Он подошёл ко мне и спросил нужно ли вызвать скорую. Я попросила проводить меня до такси которое стояло передо мной. Он посадил меня в такси да ещё и вещи мои аккуратно положил со словами «не переживайте, я ничего не украду». Вообщем всё закончилось хорошо, полегчало мне только в машине с открытым окном. Я очень благодарна этому мужчине за то, что он не прошёл мимо меня и помог. Очень бы хотелось поблагодарить его лично. На этом у меня всё. 🙏

Эксклюзивные виды Самары 1-10

1. Набережная
2. Ракета
3. Трансгруз
4. Возвышенно
5. Здание Правительства
6. Самара Арена
7. Молния
8. Ленина
9. Площадь Куйбышева
10. Панельки

Показать полностью (9)

Мнe всeго 22, a я прeврaтилaсь в бeсплaтную домoхозяйку. Свeкровь и муж зaдолбaли. Если бы можно было вeрнуть врeмя нaзaд, нипочeм бы нe вышлa зaмуж. Анонимно

"Грешу и каюсь": в Самаре директора школы заподозрили в хищении почти миллиона

По предварительной версии следствия, директор школы в 2023–2024 гг., используя служебные полномочия, дал указания вносить в кадровую и финансовую документацию ложные сведения. Данные касались якобы трудоустроенных в школу людей. На самом же деле, как предполагает следствие, эти "сотрудники" в образовательном учреждении не работали. Правда, зарплату им исправно начисляли. 900 тыс. рублей, по оперативным данным, "утекли" в карман директора.

В отношении мужчины возбудили семь уголовных дел о мошенничестве. Интересно, что сам мужчина в чате департамента образования сообщил, что он стал студентом Духовной семинарии.

"Позади четыре экзаменационных испытания: древнеславянский язык и основы богослужения, закон божий, сочинение (не писал с прошлого века), история отечества. Слава Богу, что впереди будет новая жизнь благодатного служения!" — сообщил Радаев.

Далее он привел стихотворение "Грешу и каюсь". Известно, что из школы Леонида Радаева уволили в связи с утратой доверия.

Наташа Королева решила изменить свой образ жизни и заботиться о своем здоровье. Ее муж поддерживает ее в этом нелегком пути к стройной фигуре. Теперь она посещает тренажерный зал и отказывается от вредной пищи. Наташа признается, что важно слушать свое тело и следить за рационом. "Меня предупредили, что молочные продукты и колбаса могут навредить моему организму, поэтому я решила их исключить из своего рациона", - рассказала певица. Наташа полна решимости и уверена, что здоровье стоит всех усилий.

Показать полностью (3)

🤡 Hamster Kombat подал в суд иск против Асхаба Тамаева!

Не успевает Асхаб отойти от одного хайпа, как следующий приходит к нему сам! Топ №1 кликкер Hamster Kombat подал иск в суд на Асхаба Тамаева, претензии «Хомяка» в том, что Тамаев нарушил закон об интеллектуальной собственности и в наглую скопировал их приложение.

Дело в том, что три недели назад Асхаб заявил об открытии своего нового проекта - тапалки Capybara, да, действительно, это фактически полный аналог «Хомяка», с одним важным отличием: пользователям не нужно ждать «листинга», ведь всё «натанное» можно вывести сразу! А неделю назад Тамаев добавил возможность вывода на карту (до этого была только криптовалюта)

Конечно, подобная дерзость серьезно потрепала нервы разработчиков «Хомяка», ведь в «Хомяке» люди играют бесплатно, а Тамаев, мало того, что скопировал один в один, сделал возможность вывода, так еще и выделил 1 миллион долларов для продвижения проекта!

Для всех новичков Тамаев открыл промокод АСХАБ, дающий 5000 рублей на баланс (можно сразу вывести, либо вложить в прокачку капибары!)

Ссылка на игру в комментариях👇

Показать полностью (4)

💔 В паре Алишера и Лизы Василенко похоже вновь появились разногласия! Василенко поддержала Дилару!

Лиза призналась, что понимает позицию Дилары, которая не поверила в раскаяние рэпера, однако, верит, что Алишер всё же может измениться.

"Я видела пост Дилары про Алишера и нашла много знакомого в ее словах. Во многом мы могли бы сойтись с ней. Но я хочу верить, что прошлое остается в прошлом и Алишер может стать человеком, а я могу на это как-то повлиять. Не знаю, на***ваю я себя или нет...", - высказалась девушка.

Напомним, месяц назад Алишер заявил, о запуске нового проекта - тапалки Capybara, которая является по своей сути полным аналогом Hamster Kombat! С одним важным отличием: подписчикам не нужно ждать «листинга», ведь всё «натапанное» можно вывести сразу!

Алишер признается, что деньги для него давно потеряли какой-либо значимый смысл, потому ему интересно нагнуть всю тап-индустрию и занять уверенное первое место по онлайну! В рамках пиар-акции Алишер запустил раздачу 1.5 млн долларов 😱

Для новичков Алишер запустил промокод МОРГЕНШТЕРН, дающий 5555 рублей на баланс (можно сразу вывести, либо вложить в прокачку капибары!)

Ссылка на игру в комментариях👇

Показать полностью (4)

представительное лицо всегда в тренде

Слепая любовь

Странное ощущение накрыло меня с головой, сначала мне захотелось вскочить с места и закричать, потом на мои плечи навалилась невероятная усталость. Полная внутренняя опустошенность, когда смотришь в одну точку не моргая и мир ,словно останавливает своё безумное движение. Я упал в кресло и сжал виски руками – голова раскалывалась . Будучи высококлассным психотерапевтом по образованию, я не мог разобраться, что терзало меня самого. Внутренне я всё понимал, но умом не хотел сознавать свою проблему. 

То, что я не хотел признавать, на самом деле обычное чувство – любовь. Я влюбился словно мальчишка, будто мне ни тридцать девять лет, а далекие семнадцать. Меня поражал сей факт моей внезапной влюбленности, ведь я серьезный рассудительный человек, имеющий за плечами два неудачных брака. Может быть, когда-то я верил в любовь, но это было давно. Слишком много времени прошло с тех моментов, когда я будучи наивным студентом таскал очаровательной Леночке букеты цветов, на которые тратил чуть ли не всю стипендию. 

Нахлынувшее чувство сбило меня с толку, ведь человеком который его во мне породил, была моя пациентка – молодая девушка Элизабет. Вспоминая её, я сразу потянулся за сигаретой. Без дрожи и не вспомнишь её лицо – дело в том, что у девушки полностью отсутствуют глаза, она родилась без них. Эта патология известна в медицине, как анофтальмия , она очень редкая и бывает у трех из десяти тысяч новорожденных людей в этом мире. Вместо глаз у девушки лишь небольшие впадины, затянутые кожей. И большинство времени девушка повязывает на глаза шелковую ленту, чтобы люди не видели её уродства. Но судьба так жестока к Элизабет, что помимо отсутствия зрения у неё развилась шизофрения. Я вздрогнул, вспомнив её жуткие приступы. Почему во мне родилось чувство к ней? Этого я не понимаю сам, но мне хочется сделать её жизнь лучше, подарить ей счастье. Всю жизнь я думал лишь о себе, относился к своим пациентом с холодностью, не стараясь погрузиться в их мир, помочь им. Я просто давал им квалифицированные указания, назначал лечение и ставил диагнозы . Я словно был бездушным роботам, а теперь хочу стать человеком. 

Я докурил и налил себе немного коньяка, выпив залпом жгучую жидкость, я поморщился. Прикрыл глаза и даже не заметил, как уснул прямо на кресле. Мне снилась Элизабет, только не такая, как в реальности. Во сне у неё были прекрасные синие глаза, а на губах играла сочная улыбка. Я бежал к ней, но расстояние между нами всё не уменьшалось. Разбудил меня телефонный звонок, циферблат показывал позднее время, а номер был мне не знаком. Я с раздражением взял трубку и очень удивился, услышав голос Элизабет:

- Эрн, это я Элизабет. Извини, что так поздно тебя тревожу…. Эрн мне одиноко и страшно. Эрн приезжай скорее! – голос девушки оборвался помехами. 

Я тяжело вздохнул, совсем же забыл, что сам купил девушке мобильник, чтобы она смогла позвонить если что. Сказать, что я сорвался с места? Да, сорвался, её голос для меня подобен музыки, а если она о чем-то просит, я не могу устоять. 

Я подъехал к клинике на своем черном «Шевроле», когда уже была глубокая ночь. Охрану прошел беспрепятственно, все уже привыкли, что Эрн Фишер может неожиданно заявиться среди ночи. Как специалисту высокого класса мне прощали многое.

Элизабет лечилась в элитной палате на одного пациента, это я оплатил ей такие условия, о чем не капли не жалею, потому что внутренне готов отдать за девушку жизнь, не то что какие-то грязные бумажки.

Я тихо отрыл ключом дверь палаты и зашел внутрь. Девушка лежала на широкой койке, на глазах у неё была атласная лента. Когда я подошел ближе, Элизабет вздрогнула и села, она протянула руку в мою сторону и тихо спросила:

- Это ты Эрн? – смольные волосы девушки струились до самой её талии, в лунном свете это зрелище завораживало. 

- Это я Элизабет. – Я взял её за руку и ободряюще приобнял за плечи. Она казалась такой хрупкой, что инстинктивно мне хотелось защитить её.

Девушка прижалась ко мне, и я почувствовал, что она дрожит. Моё же сердце забилось чаще, и я на несколько долгих мгновений забыл, как дышать. Такое вот воздействие имело на меня это создание.

- Эрн, ты любишь меня? Не говори ничего…. Я чувствую, что любишь! Мне страшно тут одной, слишком долго я в этих стенах…. Эрн у меня нет никого, ко мне никто не приходит, никто обо мне не заботится…. Эрн, забери меня к себе жить! – девушка выговорила всё на одном дыхании и вся сжалась, как будто ожидала отрезвляющей пощёчины.

- Милая моя Элизабет, я уже думал об этом, и уже кое с кем договорился…. хотел сделать тебе сюрприз, но раз ты уже сама заговорила об этом. Завтра тебя выпишут из клиники на моё попечение, а там уже посмотрим, как все получится. Элизабет, а что ты чувствуешь ко мне? 

- Ты дорог мне Эрн…. Очень дорог – ответила девушка, немного подумав.

Я крепче обнял ее, и мы просидели так в тишине до самого утра. Моё громко стучало, а внутри разливалось тепло. Я был благодарен судьбе за эту нежданную любовь. Именно это чувство я искал всю свою жизнь.

На следующий день, я уже привез Элизабет в свой двухэтажный холостяцкий коттедж. Я держал её за руку, когда она тростью прощупывала пространство дома. Изредка спрашивая, что же попалось на её пути. Всё это время я улыбался и рассказывал ей о том, как круто изменится теперь наша жизнь.

Вечером мы отужинали и уселись на ковер у камина, в котором игриво плясали язычки пламени. Она держала меня за руку и молчала, а потом неуверенно начала задавать вопросы:

- Эрн, а ты завтра оставишь меня? Уедешь на работу? – я видел, как Элизабет трудно признавать свою беспомощность, голос её дрожал, хотя она старалась скрыть то, что ей страшно оставаться одной.

- Нет, я взял отпуск на несколько месяцев, это будет мой первый отпуск за несколько лет. – я сильнее сжал её руку. 
- Ты так заботишься обо мне…. зачем тебе это всё? – девушка прикоснулась бледной рукой к атласной ленте на своем лице.
- Я люблю тебя Элизабет….
Она уснула у меня на коленях в ту ночь, а я гладил её по шелковистым волосам и смотрел в огонь, мне казалось, что только ради этого стоило прожить свою жизнь. 

С утра я решил вывести девушку в сад, пока погода радовала свои благодушием. Элизабет осторожно ступала по траве, а потом упала на колени и стала трогать её руками, даже не трогать, скорее гладить. Лицо её озаряла детская улыбка и вдруг она спросила:
- Эрн, ты видишь солнце? Какое оно? 
Я был поражен этим простым вопросом. Как объяснить слепому человеку как выглядит солнце? 
- Девочка моя, солнце необъятное и далекое, но между тем оно очень близко. Слепит прямо в глаза, и долго на него не посмотришь. А еще оно ярко- желтое…. – неуверенно промямлил я.
- А как это желтое? Кислое, как лимон? – девушка неуклюже встала и схватила меня за рукав.
- Наверное… - у меня не было слов, только сплошная обида на злую судьбу, которая обделила такое прекрасное создание.
- Эрн, знаешь…. я мечтаю увидеть солнце! Я верю, что когда-нибудь обязательно увижу его! – Элизабет звонко засмеялась.

Мы жили вместе уже неделю, Элизабет уже практически освоилась в моём доме, и на душе у меня стало немного спокойнее. Но сегодня у неё снова случился страшный приступ: 
Я уехал в магазин, а когда вернулся, не мог негде найти Элизабет. Я ходил по дому и звал её, но она не отвечала мне. Вдруг я услышал тихий шепот и сдавленные всхлипы под лестницей.
Я заглянул туда и увидел сжавшуюся в комок девушку, она обхватила руками колени и вся тряслась. 
- Я не хочу…. Не могу! Не заставляй меня… он дорог мне. Оставь меня в покое! – шептала Элизабет, сначала умоляя кого-то, а потом словно ненавидяще обращаюсь к нему.
Из рабочего чемодана я достал шприц с успокоительным и ввел его девушке. Через несколько минут она утихла и обмякла, а я, взяв её на руки отнес , несчастное создание в спальню. Уложив её на кровать, я долго гладил её по голове. Потом устроился в кресле напротив и задремал.

Проснулся я от резкой боли в руке. С трудом разлепив глаза, я увидел возвышающуюся надо мной Элизабет. Её лицо в полумраке выглядело страшно: она сняла ленту с глаз и пустые глазницы смотрели на меня, а рот её исказился в сумасшедшей ухмылке. Меня не покидало ощущение, что всё это мне снится, и я задал глупый вопрос:
- Что ты делаешь Элизабет? – голос мой дрогнул, когда я заметил в её руке шприц со снотворным, он был пустой. Она ввела мне лошадиную дозу. Я уже чувствовал, как не послушны, становятся руки и ноги, как трудно держать глаза открытыми. 
- Прости меня Эрн…. Он сказал мне, что твои глаза подойдут, и я смогу увидеть солнце! Прости… - девушка достала из моего чемодана скальпель и стала медленно и аккуратно вырезать мои глаза на ощупь. Я испытал невыносимую боль, горячая кровь потекла по моему лицу. Сил кричать не было, и я потерял сознание, хотя в тот момент подумал, что это смерть пришла облегчить мою участь.

Очнулся я уже в больнице, странное это ощущение, когда открываешь глаза и совершенно ничего не видишь, абсолютная тьма вокруг тебя и в твоей душе. Только непонятные звуки доносились до моего слуха и каждый раз я вздрагивал. 
Позже меня навестил следователь и сообщил, что Элизабет Стоун объявили в розыск, но результатов пока нет.

Прошло десять лет, а они до сих пор её не нашли. Кем было то существо, чей голос раздавался в её голове? Сумасшествие ли это? Или мы объясняем этим словом то, что не поддаётся нашему пониманию. У меня осталось множество вопросов, ответы на которые я ищу каждый день. И иногда я думаю, может она вправду смогла увидеть солнце?

Скорбный перегон
Автор: Олег Кожин

МОСКВА — МЕДВЕЖЬЕГОРСК

К ночи, когда из всего освещения в купе работали только фонари в изголовье, попутчица впервые отложила книгу.

— К Медгоре подъезжаем, — сказала она.

Мила, свесившись с полки, прилипла лицом к стеклу, пытаясь разглядеть пролетающий мимо пейзаж. Вздымаемая мчащимся поездом ночь колыхалась непроницаемой бархатной портьерой. Только жухлая трава, липнущая к путейной насыпи, напоминала, что мир за окном все же существует и сожран темнотой лишь временно. В этом космосе, без ориентиров и маяков, определить, куда они подъезжают, было решительно невозможно.

Попутчица, сухопарая старушка в льняном платье и льняном же платке, подсела в Петрозаводске. Войдя в купе, негромко поздоровалась и, с неожиданной для своего возраста прытью, взлетела на вторую полку, напротив Милы. Там она и лежала все это время, уткнувшись носом в книгу в мягком переплете. За несколько часов старушка ни разу не сменила позы и, вообще, была настолько тихой и незаметной, что даже назойливый проводник, ежечасно предлагающий «чай-кофе-шоколадку», не обратил на нее внимания.

Мила заглянула в телефон, сверяясь с расписанием. Действительно, по времени выходило, что Медвежьегорск уже недалеко. Но как об этом узнала соседка, у которой, похоже, не то что мобильника — часов, и тех не было?

— А вы откуда узнали? — спросила Мила.

Не то чтобы она действительно интересовалась. Просто размеренное покачивание вагонов сегодня отчего-то не убаюкивало, а раздражало. В привычном перестуке колес слышалась тревога, от которой опрометью бежал пугливый сон.

— Ведьмы поют, — буднично пояснила попутчица.

Будто сообщила, что в магазин завезли финскую колбасу или что вновь подскочили тарифы на коммуналку. Так спокойно и естественно у нее это вышло, что Мила даже решила, будто ослышалась.

— Ведь мы что, простите?

Соседка покрутила в воздухе указательным пальцем, дотронулась до уха, будто предлагая прислушаться.

— Ведьмы поют, — повторила она. — Значит, Медвежьегорск близко.

В мыслях Мила крепко выругалась. Купейный билет, купленный на выкроенные из стипендии крохи, она взяла специально, чтобы избавиться от радостей плацкартного братания, висящих в проходе мужских ног в дырявых носках и таких вот попутчиков. Мила непроизвольно отстранилась, точно ожидая, что сейчас эта благообразная старушка достанет из багажа распечатки предсказаний Ванги и шапочку из фольги. Однако соседка, похоже, продолжать разговор не собиралась. Вновь уткнувшись в книгу, едва не касаясь страниц крючковатым носом, она увлеченно поглощала дешевый томик в мягкой обложке.

Поспешно достав телефон, Мила принялась демонстративно разматывать наушники. Бегство в музыку — слабая защита от городских сумасшедших, но уж лучше такая, чем совсем никакой. Всегда можно сделать вид, что не слышал, или спал, или за…

Пальцы, еще сильнее перепутавшие змеиный клубок проводов, внезапно остановились. Замерли вместе с сердцем, которое резко ухнуло в желудок да там и сгинуло. Мила покрутила головой, точно антенной, в попытке поймать неустойчивый сигнал. Поняла вдруг, что сидит с отвисшей челюстью, глупо пялясь на вагонное радио, и поспешно захлопнула рот. Радио молчало, никаких сомнений. Тогда откуда же…

… перетекая из вагона в вагон, из купе в купе, по поезду лилась песня. Без музыки и слов, созданная одним лишь голосом. Нет, не одним, не десятком даже, а целым хором, сонмом невидимок. Протяжная, точно сотканная из осенней печали. Заунывная, как отходная молитва. И безмерно красивая, будто…

— Услышала, — кивнула соседка, оторвав прищуренные глаза от потрепанных страниц. — Первый раз, что ли, по Николаевской железке едешь?

Ничего не понимая, Мила уставилась на попутчицу. Почему-то ей казалось ужасно глупым, что та спрашивает такие вот нелепости. Ей хотелось сказать, что, конечно же, не первый, просто впервые забралась так далеко, и что железная дорога называется Октябрьской, а не Николаевской, и много чего еще, но вместо этого выпалила лишь:

— Что это?!

— Ведьмы поют, — без тени иронии повторила соседка, вновь пряча крючковатый нос за мятой обложкой. — Их всегда на этом месте слышно.

— Что, всем слышно? — Мила недоверчиво выпучила глаза.

— Нет, только особо одаренным! — едко проворчала старуха, недовольная тем, что ее вновь оторвали от чтения. — Конечно не всем. Глухим вот, например, не слышно…

— Ой, простите, пожалуйста! — торопливо извинилась Мила. — Просто… так необычно… я думала…

Лишь перестук колес — и ничего кроме. Сбившись, девушка замолчала. Ей вдруг подумалось — а не примерещилось ли все это? Был ли на самом деле этот заунывный женский хор, чье пение тревожило душу, наполняя ее ощущением предстоящего полета, волнительным и немного страшноватым?

Демонстративно захлопнув книгу, старушка отложила ее в сторону.

— Да ладно, нечего тут извиняться, — сказала она, смирившись с вынужденной беседой. — Я, когда их впервые услышала, челюсть на ногу уронила, вот прямо как ты сейчас. А потом привыкла. Все привыкают, кто по Николаевской катается. Проводники так вообще внимания не обращают. Хотя тут, в плацкартном, есть один дурачок — любит пассажиров пугать.

Старушка скривилась, точно собиралась сплюнуть, но сдержалась.

— Он за пару станций до Медгоры ужаса нагонит, баек всяких наплетет, а потом людям в тумане за окном призраки мерещатся. Так-то, конечно, если шары залиты, то всякое привидеться может…

Взгляд Милы непроизвольно вернулся к окну. Стекло отразило размытое девичье лицо с широко распахнутыми глазами и приоткрытым от удивления ртом. Рассеянного света едва хватало, чтобы разглядеть туман, стелющийся вдоль железнодорожной насыпи. Никаких призраков. Никаких таинственных фигур.

— А вы сами что думаете? — Вопреки всему, Мила вдруг поняла, что ей действительно интересно, что думает эта незнакомая, по сути, женщина. — Что это на самом деле?

Старушка молчала, поджав и без того узкие губы. Будто подыскивала нужные слова. Мила недоверчиво уточнила:

— Вы ведь не считаете, что это на самом деле ведьмы?!

— Нет, не считаю, — соседка покачала головой, от чего выбившиеся из-под платка седые пряди рассыпались по узким плечам. — Я в Бабу-ягу с трех лет не верю. Тут, скорее всего, какой-нибудь акустический эффект хитрый. Отсыпка плохая или рельсы гнутые, например. Или еще какая… аэродинамическая труба.

Слово «аэродинамическая» она произнесла с заминкой, едва ли не по слогам. Мила поняла, что на самом деле попутчица кого-то цитирует, оставляя свое мнение при себе.

Старушка помолчала, задумчиво перебирая мятые страницы. Затем добавила:

— Так-то, конечно, бес его разбери. Насколько я знаю, никто специально этим вопросом не занимался. А вообще, Николаевская — дорога старая. Может, и впрямь привидения поют…

За окном посветлело. Это сутулые фонари, униженно согнувшись, пытались заглянуть в проносящийся мимо поезд. Потянулись бетонные заборы, изрисованные граффити, небольшие приземистые ангары да похожие на жирных отожравшихся змей составы, дремлющие на отстойных путях. Поезд начал сбрасывать ход. Плавно и неспешно скользил он вдоль почти пустого перрона, пока, рассерженно зашипев пневмотормозом, не встал окончательно.

— А почему Николаевская? Всегда же Октябрьская была? — Мила попыталась возобновить угасшую беседу. Не очень успешно.

— Привычка. У нас в селе суеты не любят. Сегодня Октябрьская, завтра Ноябрьская. Каждый раз переучиваться — кому оно надо? Николаевская — она Николаевская и есть. Как царь построил, так с тех пор и называют.

Попутчица щелкнула выключателем, показывая, что разговор окончен. Купе погрузилось в темноту. Мила легла на спину, отстраненно слушая приглушенный топот новых пассажиров. За стенкой, стараясь не шуметь, кто-то расстилал постельное белье. Граненый стакан на столе задребезжал чайной ложкой — не простояв и десяти минут, поезд тронулся. Нижние места по-прежнему пустовали. Мила даже начала подумывать, не перебраться ли вниз, хотя бы на время, но дверь внезапно отъехала в сторону, и в купе, опережая своих хозяев, ворвался резкий запах перегара. Следом, с секундной задержкой, — не вошли даже — ввалились двое. Сдавленно матерясь, они распихали багаж, кое-как раскатали матрасы и принялись расшнуровывать ботинки. К перегару добавилась едкая вонь несвежих носков. Милу замутило. Стянув с полки пачку сигарет, она спустилась вниз. Не глядя, нашарила ногами шлепанцы, стараясь даже не смотреть в сторону новых соседей. Была крохотная надежда, что пьяные гоблины не полезут знакомиться…

— Добр-ой ночи, барышня! — пьяно икнув, поприветствовал ее грубый голос.

Надо же, вежливые какие, раздраженно подумала Мила. Следовало буркнуть что-то в ответ да слинять по-быстрому в тамбур, но не позволило воспитание. Обернувшись, она сдержанно приветствовала соседей. Тусклый свет ночников не позволял разглядеть их во всех деталях, но увиденного оказалось более чем достаточно. Гораздо старше Милы, лет тридцати пяти, стриженные под ноль, в мятых спортивных куртках и давно не стиранных джинсах. Блестящие губы растянуты в похотливых улыбках. Глаза, одинаково черные в полумраке купе, маслено ощупывают девушку, заползая под майку и короткие джинсовые шорты.

— Присоединяйтесь, за знакомство! — Сидящий справа извлек из-под стола початую бутылку «Гжелки». Обхватившие горлышко пальцы синели тюремными перстнями-наколками.

— Третьей будете! — пошутил второй, гнусно хихикая.

— Нет, спасибо, — Мила покачала головой. — Я водку не люблю.

— Мы тоже! — округлив глаза, с придыханием выпалил татуированный. — Кто ж ее любит, проклятую?! Но ведь за знакомство — святое дело!

— Нет, извините, — повторила Мила. — И вы бы потише немного, если можно, а то бабушку разбудите.

Проворно выскользнув в коридор, она отсекла дверью протестующее «а мы настаиваем!» и недоуменное «какую, на хрен, бабушку?!».

Несмотря на сквозняки, в тамбуре неистребимо воняло сигаретным дымом. И все же здесь Миле полегчало. Оставалось лишь избавиться от засевшего в носоглотке запаха перегара и несвежего белья. Прислонившись к окну, Мила выбила из пачки сигарету и подцепила ее губами. Чиркнула колесом зажигалки, по привычке зачем-то прикрывая огонек ладонями, а когда, наконец, отняла руки, чуть не подавилась первой же затяжкой. В узком окошке маячило призрачное расплывчатое лицо.

— Бар-ышня, а чего вы такая невежливая? — раздался со спины уже знакомый икающий голос. — Мы к вам со всей, понимаешь, душой, а вы…

Мила резко обернулась. Давешний татуированный мужик стоял почти вплотную. И как только смог подойти так незаметно? При нормальном освещении он выглядел даже старше тридцати пяти. Глубокие морщины у висков, обвисшие щеки, набрякшие мешки под глазами, оказавшимися не черными, а льдисто-голубыми. Исходящий от него чудовищный запах дешевой водки и лука не перебивал даже табачный дым.

— Извините, я не очень хочу разговаривать.

— А я вот хочу… — Мужчина нервно облизнул пересохшие губы, придав слову «хочу» какой-то гаденький подтекст.

Покрытая мелким черным волосом рука уперлась в стену, зажимая Милу в углу. Он стоял так близко, что можно было даже разглядеть свежие прыщи, обсыпавшие плохо выбритый подбородок. Вероятно, самому себе он казался опасным и чертовски крутым, но у Милы этот бывший зэк вызывал лишь омерзение. Не страх, а брезгливость.

— Заготовку свою убери, — твердо сказала Мила, сердито выпуская дым через ноздри. Не потребовала даже — велела.

— А ес-ли не уберу? — Он наклонился вперед, обдавая девушку густыми водочными парами. — Че будешь де…

Договорить он не успел. Неожиданно даже для самой себя Мила воткнула тлеющую сигарету прямо в покрытую наколками пятерню. Попутчик заорал благим матом, скорее от страха и удивления, чем действительно от боли. А затем резко впечатал обожженную руку Миле в грудь, чуть выше солнечного сплетения.

От удара девушку швырнуло назад. Падая, она больно приложилась виском о дверную ручку. В голове взорвался фейерверк, на несколько секунд заместивший реальность короткими яркими вспышками. Очнулась Мила уже на полу, среди плевков и окурков. Татуированный исчез, оставив после себя устойчивый запах перегара. Мила лихорадочно ощупала себя — одежда целая, шорты на месте. Значит, не изнасиловал. Да и то верно, без сознания она пролежала едва ли больше минуты.

Шатаясь, она кое-как поднялась на ноги. С трудом сохраняя равновесие, осторожно пошла вперед, опираясь на стены трясущимися руками. Шершавые, плохо обработанные доски неприятно царапали ладони, норовя загнать занозу. Никак не получалось собрать мысли в кучу. Все заслоняла багровая злость вперемешку с отчаянной решимостью наказать пьяного подонка.

— Ничегооо, скотина… — протянула она сквозь стиснутые зубы. — Сейчас… сейчас посмотрим, какой ты смелый… сука…

Пелена ярости застилала глаза. Грудь сдавило то ли невыплаканными слезами, то ли этот пьяный кретин что-то там сломал. По-рыбьи хватая ртом воздух, Мила пыталась нащупать ручку тамбурной двери. Только бы дойти до проводницы, только бы дотащиться, а там уже охрана и начальник поезда… Они устроят этому козлу веселую жизнь! Эта тварь еще плакать будет, прощения просить!

Чувствуя, что вот-вот задохнется, Мила всем телом упала на дверь, буквально вывалившись из заплеванного, провонявшего табаком тамбура. В лицо тут же дохнуло свежестью — чистой, даже слегка морозной. Видимо, кто-то умудрился открыть окно в коридоре. В голове прояснилось, подобравшаяся к самому горлу тошнота неохотно отползла обратно в желудок. Мила потерла глаза руками, будто отгоняя марево затухающей злости…

Вагон разительно переменился. Исчезли белые занавесочки и красные коврики. Пропали люминесцентные лампы. Испарились все перегородки. Даже обшивка исчезла, уступив место почему-то не металлическому каркасу, а необструганным, плохо подогнанным друг к другу доскам. Благодаря отсутствию ограничителей создавалось впечатление какой-то безразмерности, бесконечности вагона. Лишь в ширину, от стены до стены, расстояние оставалось в разумных рамках. Противоположный край вагона терялся где-то вдалеке, сокрытый расстоянием и многочисленными женщинами, занявшими все свободное пространство.

Ошеломленная внезапной метаморфозой поезда, Мила не сразу заметила их, хотя не заметить было просто невозможно. Осторожно шагая вперед, она едва не наступала на вытянутые вдоль условного прохода ноги. Странные, невесть откуда взявшиеся пассажирки смотрели на нее с вялым любопытством. Разных возрастов, разного достатка, разных национальностей — между ними не было ничего общего. Они стояли где придется, сидели на чем попало — на табуретках, скамьях, рассохшихся бочках, на распиленных шпалах и просто на корточках. Некоторые лежали прямо на полу, беспомощно таращясь в дощатый потолок, ловя зрачками падающий сквозь щели звездный свет.

— Эй! — донеслось откуда-то спереди. — Эй, соседка! Давай к нам!

За откидным столом, испещренным нецензурными надписями, в компании из четырех женщин сидела попутчица Милы, седая старушка в льняном платье. Двинув костлявым бедром сидящую рядом дородную тетку с вытекшим глазом, она освободила край сиденья и похлопала по нему ладонью, приглашая Милу присесть. Протиснувшись вперед, девушка с облегчением упала на выдранную обивку жесткого кресла.

Новые соседки смотрели угрюмо, но без злобы. Скорее с сочувствием. Впервые разглядев их вблизи, Мила едва сдержала крик. Но промолчала. Вцепилась пальцами в липкую столешницу, усилием воли подавив готовый вырваться вопль. Напротив нее, точно так же держась руками за стол, сидела девушка в железнодорожной форме. Широкая красная линия пересекала ее тело от правого плеча к левой груди. Когда вагон шатало особенно сильно, казалось, что верхняя половина норовит сползти вниз, чтобы с чавкающим звуком упасть на колени соседки — удавленницы с жутковатым синюшным лицом.

— Здравствуйте, — выдавила Мила, с ужасом ощущая, как холодит раздробленную височную кость вездесущий сквозняк.