История за кадром: за минуту до встречи с сестрой
Этот снимок сделан в одном из немецких городов весной 1945-го года. Перед солдатом лежит регистрационная книга. Сюда он записывал имена, фамилии и адреса людей, которых накануне освободили из фашистской неволи. На следующий день им предстояло возвратиться домой.
Солдата зовут Алексеем, а фамилию в дневнике Нарциссова я разобрала плохо и не ручаюсь за абсолютную точность (скорее всего, Титаренко). Он родом из Минска, был призван в армию осенью 1940-го года и известие о начале войны встретил на службе. Дома у Алексея остались мама, бабушка и две младшие сестры, школьницы.
До войны письма от родных Алексей получал регулярно. И – перестал… Конечно, он знал об оккупации. Доходили вести и о зверствах фашистов, и о массовых казнях, и о подпольном сопротивлении. Алексей утешал себя: может, всё-таки удалось эвакуироваться? Спастись? Может, живы, не попали под расстрел?
Сам же солдат воевал исправно. Грудь украшали медали, правда, не обошлось без ранений. Так шло время – трудно, мучительно, рискованно, между боями и постоянным страхом за родных. И вот настал долгожданный день, когда наши войска освободили Минск. Как радовался Алексей! Он стал писать домой каждый день. Писал маме, соседям, перебирал в памяти всех знакомых, которые могли бы получить весточку. Но тщетно… Почта молчала…
И вот – день, запечатлённый на фотографии. Алексей сидел за столом. Рядом с ним – измождённые, смертельно уставшие, ещё не до конца осознавшие свободу люди. Алексей не смотрел на них, непрерывно писал то, что ему диктовали, то и дело говорил: «Следующий!».
- Следующий!
- …
- Следующий!
- Титаренко Анна, Минск.
- Следующий!
…
- Следующий!
…
И вдруг отчаянно и сильно ёкнуло сердце. Что же это он? Записал машинально – и даже не задумался? Алексей поднял голову, но никого не узнал. И, боясь поверить своему счастью и упустить его, крикнул прямо в толпу:
- Аня! Анечка! Сестрёнка!
Никто не ответил. Толпа замолчала.
- Сынок, тут твоя сестра? – ласково спросила какая-то женщина.
Алексей кивнул – говорить он уже не мог, душили слёзы.
- Что же мы, бабоньки? – спросила женщина, обращаясь к остальным. – Давайте хором!
- Аня! А-неч-ка!
Имя подхватили все. Эти люди хорошо понимали чужое горе. Впереди их ждала Родина, разрушенные дома, разлучённые семьи. Каждому предстоят долгий путь, радостный и горький. И все были рады, что вот сейчас, в эту минуту, они чью-то дорогу к счастью сделают короче.
- А-неч-ка! А-неч-ка!
Толпа расступилась, пропуская худенькую девочку. Алексей посмотрел на неё недоверчиво, чуть не решив, что обознался. И вдруг встал, бросился к девочке, обнял и заплакал. Она заплакала тоже.
…В живых у Алексея больше не осталось никого. Бабушка в дни оккупации спустилась в погреб, где были спрятаны кое-какие продукты. Фашисты заметили это и бросили туда гранату. Маму и вторую сестрёнку сожгли. А Аню (в то время она была ещё крепкой девочкой) определили на работы в Германию. Всё это время Аня верила, что брат жив и спасёт её.
…Снимок называется «Советские граждане, освобождённые от фашистского рабства». А мне кажется, второе его название: «За минуту до встречи с сестрой».
Софья Милютинская.
