«ИСПЫТАЛ, НЕ МОЕ»: ВЕРНУВШИЙСЯ ИЗ ПЛЕНА ДОБРОВОЛЕЦ — О ТОМ, КАК ИЗМЕНИЛАСЬ ЕГО ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СВО
Максим Коновалов из Ярославля провел в украинском плену четыре месяца
37-летний Максим Коновалов из Ярославля пошел на спецоперацию добровольцем в сентябре 2022 года. Его воодушевляло, что он может помочь находящимся там, о чем он с улыбкой рассказывал на камеру для правительственных СМИ и Telegram-каналов. Дома Максима остались ждать жена Алла, парализованный тесть и больная теща.
В октябре ярославец перестал выходить на связь, а в последнем разговоре с семьей сообщил, что его перебросили ближе к зоне СВО. В это же время в интернете разошелся ролик, на котором мужчина, очень похожий на Максима, говорит, что попал в плен. Он позвонил жене и рассказал, что сидит в украинской тюрьме для пленных.
Вернуть ярославского добровольца в Россию удалось только в конце февраля. Тогда Министерство обороны опубликовало ролики. Максим снова сиял улыбкой — на этот раз потому, что возвращался домой.
Максим женат уже 10 лет. С Аллой познакомился в Москве: она приехала в столицу из Ярославля, он — из Волгограда. Встретились на работе. Алла встречала гостей на ресепшене в московской клинике, Максим в те годы занимался ремонтом. Ярославна признается, что сразу положила глаз на высокого брюнета в строительном комбинезоне.
— Я вообще скромный такой был, а она всё стала меня забалтывать, разговаривала всё, — вспоминает Максим. — Когда познакомились, она такая непредсказуемая казалась, с изюминкой. Честно, сейчас вспоминаешь как это было, не хватает этого.
Сначала влюбленные переписывались в соцсетях, а после нескольких свиданий начали жить вместе. Разница в возрасте в шесть лет, о которой так переживала Алла, не помешала: через пару лет сыграли скромную свадьбу.
В Ярославль пару вырвала болезнь 80-летней мамы Аллы, которая уже не могла ухаживать за парализованным отцом. Так Коноваловы начали новую жизнь: Максим оставил прибыльную работу инженера по эксплуатации в столичном торговом центре. В Ярославле поселились в съемной квартире в кирпичной трехэтажке на улице Павлика Морозова. Делят «двушку» вместе с парализованным отцом Аллы и двумя котами — Миксой и Марвелом.
— Мы сейчас по семейным обстоятельствам официально в разводе, но не расходились. Всегда вместе, — рассказывает Максим.
«Помочь своим ребятам»
Подписать контракт с Минобороны Максима подтолкнули чувство долго и некомфортные условия в Ярославле.
— Даже не думал о страхе. Почему? Честно? Узнал, что спецоперация началась, не сразу. За новостями не следили. Ну, в принципе, в Ярославле узнал случайно, что открыт набор, что там много ребят наших, — говорит Максим. — Казалось бы, и денег хотелось больше привезти семье, а откуда здесь их заработаешь? Ну и всё равно первое — это не деньги, а именно помочь своим ребятам.
Максим покинул Ярославль вместе с другими добровольцами в конце сентября. Говорит, что сначала его перекинули в Иваново, а уже оттуда самолетом в Белгородскую область, где их ждало распределение. Дальше — «за ленточку».
— Просто погрузили машины БМП, и уже глаза открываю на Украине. Там нас разгрузили, и мы своим ходом уже ехали по территории Украины, — говорит Максим. — Ну, по сути, мы были на этой позиции как кошки-мышки. Нас привезли, и через час нас стали обстреливать с минометов. Никто не может предположить, куда прилетит. Может, в окоп, может, рядом. Ну дальше — ближе. И ты уже понимал, что ну если прилетит к тебе, то, значит, всё.
На позиции Максим с другими бойцами провел несколько дней. Честно признает, что ожидал иного.
— Я думал, там немного по-другому. Ну вот стреляет с одной стороны миномет и с другой стороны. И перестрелку ведут. Кто с кем — никто никого не видит. Мы там посерединке где-то сидим. Прилетело в нас, не прилетело — слава богу. Думал, как в армии будет, — рассказал Максим.
На позиции не прекращались обстрелы, снаряды били с двух сторон, да и на улице постоянно лил дождь, в окопах скапливались лужи. Развести огонь никак — костер могли заметить дроны, оснащенные тепловизором.
— Вот пять дней в окопе просидели под этим огнем минометным. И стали отходить, потому что поняли, что здесь находиться уже стало небезопасно, — добавил Максим. — И при отступлении нас взяли в плен. <...> У меня был рюкзак гражданский, там были вещи первой необходимости. Сказали рюкзак снять в сторону и не двигаться. Меня даже не трогали, не били.
Украинская сторона вела регулярные допросы, Максима направили в СИЗО в Харькове, затем перевезли в украинский лагерь для военнопленных.
— Сначала отвезли на машине в частный дом. Ну какая-то там была дислокация, там меня допросили. Дали поесть и в этот же день отвезли в СИЗО, в Харьковскую область. Были допросы. И служба безопасности Украины допрашивала, и прокуратура, — делится пленный. — В СИЗО обычно камеры для заключенных. А уже потом, когда попал в лагерь военнопленных, как в дисбате, подъем, как в армии, в шесть утра. И на протяжении дня делаешь какие-то работы.
Вспоминает, что в лагере ему было холодно и не хватало соли в еде, пища была пресной и водянистой. Другие пленные на нарах спали в одежде. Максим говорит, что старался снимать пыльную рабочую форму, лишь накрывался фуфайкой вместо одеяла.
Во время жизни в лагере военнопленных у Максима брал интервью украинский журналист Владимир Золкин. Сначала интервьюер расспрашивал о мотивах Максима, затем донимал вопросами его жену Аллу.
Его ругаю, себя ругаю»
Алла заявила о пропаже мужа еще в октябре. В это время по Сети расходилось видео, на котором несколько мужчин заявляли о том, что попали в плен. В это время она собиралась на собеседование.
— Я собиралась в «Тензор» на собеседование, мне позвонили родственники и рассказали: «Выставили видео». Я просто не понимала, что происходит, мне стало плохо. Хорошо, со мной была дочка подруги, она мне сразу воды принесла. Я хожу его ругаю, себя ругаю. Потом прибежала племянница и показала видео, на моем телефоне оно не открывалось. Я издалека посмотрела, и говорю: «Вот он», — вспоминает Алла.
Затем начались долгие поиски мужа. Ярославна несколько дней провела на пороге военкомата, просила помощи знакомых. Однако весточки никто не давал. К поискам Максима подключалась и редакция 76RU, а после публикации в СМИ на проблему семьи Коноваловых обратил внимание омбудсмен Ярославской области.
Пока Максима не было, Алла с парализованным отцом жили на 15 тысяч рублей, которые приходили на карточку мужа, и на пенсию отца-инвалида.
— Получила 15 тысяч. Ну вот как удавалось выжить? Подруга помогала. Главное, чтобы ему [папе] была еда и кошкам, — рассказала Алла.
Думал, что будут считать предателями
Максима обменяли лишь в феврале. После общения с другими военными он понял, что ему еще повезло. В плену Максим сдружился в лагере с другим бойцом. Несмотря на то что за него тоже боролась жена из Липецка, в списки на обмен он так и не попал.
— У меня там друг остался, он раненый, его не обменяли. Он из Липецка, его жена плачет бегает. Но ничего не может добиться, — говорит Максим.
На российской границе его встречали по-доброму, говорит, по-домашнему.
— Я думал немного, что будут считать нас не то что какими-то предателями… Кто-то, есть люди, сами в плен сдавались специально. И вот было такое ощущение немножко, что будут там как-то наезжать, ну как с заключенными с какими-то. А они встретили наоборот, — рассказал Максим.
Максиму повезло: он не получил ранений, вернулся домой. Ярославец после возвращения на родину прошел реабилитацию в госпитале и занятия с психологом. Рассказывать о плене ему никто не запрещал. Но пока родные стены не спасают от тревожных кошмаров и бессонницы.
Анализируя последние полгода своей жизни, Максим говорит, что чувствует сильные изменения внутри.
— Можно сказать, бежал от себя. Хотелось голову сменить. У меня получилось: из Волгограда уезжал в столицу, чтобы перестать заниматься ремонтами, найти новое. Получилось. А тут — работу не найти, опять пришлось снова к ремонту вернуться, — говорит освобожденный пленный. — До моего ухода на спецоперацию дома были постоянные споры, я что-то доказывал, что я сильнее. Сейчас пришел, стал больше слушать себя, жену. Мы стали ближе, семья крепче стала. Принимать стали как-то всё по-другому. Свои ошибки принимать, анализировать. Все-таки 13 лет вместе.
Несмотря на пережитый стресс, ярославец на вопрос о службе отвечает утвердительно. Мол, не передумал, но хотел бы делать это в части.
«Я сходил, увидел, испытал — не мое»
— Честно, не хотел бы вернуться. Это страшно. Видел мертвых. Просто ты не мог им помочь, даже забрать тело, люди оставались лежать на земле, — заключил Максим.
Через неделю наш герой должен вернуться в воинскую часть в Подмосковье, его контракт заканчивается в конце месяца, однако он не знает, отпустят ли его домой. Во время реабилитации после плена представитель Минобороны сказал, что вернувшихся из плена не возвращают «за ленточку». Это дает Максиму надежду.
