Поля капусты в Японии излучают сильную атмосферу инопланетных яиц.

Цветок, созданный из крыльев мертвых насекомых.

Подарочный торт для девушки, пережившей операцию на головном мозге.

Вьетнамская моховая древесная лягушка с кожей, созданной для маскировки.

Самый низкий, высокий и толстый мужчина Европы играют в карты, 1913 год.

Колоризированное фото

Однажды поздно вечером летом 1970 я перевернулся на бок и спросил лежащую рядом со мной девушку, хочет ли она выйти замуж.

— Мы поговорим об этом утром, — сказала она. — Сейчас мне надо поспать.

Утром она сказала, что женитьба — это не очень хорошая идея, а на самом деле, даже очень плохая, но она все равно согласна. Она была права: это была плохая идея. Молодая женщина Табита Спрюс еще не закончила обучение. Я выпустился, но не мог устроиться учителем. Я работал в промышленной прачечной, получая зарплату немногим превышавшую прожиточный минимум. У нас был кредит на обучение, никаких сбережений и никаких льгот. У меня было две пары нижнего белья, две пары джинсов, пара туфель, и проблемы с выпивкой. Мы помнили об этом, назначая дату: 2 января 1971 года.

Той осенью мы сели в автобус, идущий из Старого Города, где жила Табби, до Бангора, где находился известный ювелирный магазин Дейз. Мы попросили показать самый дешевый комплект из двух обручальных колец, который был в продаже. С великолепной профессиональной улыбкой, в которой не было ни капли снисхождения, продавец показал нам пару тонких золотых полосок за 15 долларов. Я достал бумажник, который тогда пристегивал байкерской цепочкой к шлевке джинсов, и заплатил за них. В автобусе по дороге домой я сказал: «Готов поспорить, они оставят зеленый след на наших пальцах».

Табби, всегда колкая на язык, ответила: «Надеюсь, мы проносим их достаточно долго, чтобы узнать это».

Десять недель спустя или около того, мы надели эти кольца друг другу на пальцы. Костюм, который я надел, был слишком велик для меня — я взял его взаймы у будущего шурина, — а моим галстуком гордился бы сам Джерри Гарсия. Моя новоиспеченная жена была одета в голубой брючный костюм, несколько месяцев до этого служивший нарядом подружки невесты на свадьбе ее подруги. Она была великолепна и напугана до смерти. Мы поехали на свадебный прием (бутерброды с тунцом и содовая) на моей машине, стареющем Бьюике с дышащей на ладан коробкой передач. Я все время трогал большим пальцем кольцо на безымянном пальце левой руки.
Несколько лет спустя — три? пять? — когда Табби мыла посуду, ее кольцо соскользнуло с пальца и упало в сливное отверстие. Я вырвал заглушку слива, пытаясь найти его, но в темноте обнаружил лишь заколку. Кольцо исчезло. Тогда я уже мог купить вместо него новое, более изящное, но она все равно заливалась горькими слезами из-за потери первого настоящего кольца. Оно не стоило и восьми долларов — оно было бесценно.

Жизнь хорошо обошлась со мной в вопросе карьеры. Я написал бестселлеры и заработал миллионы долларов. Но я ни разу не снимал это дешевое кольцо с левой руки с того самого дня, как моя жена с дрожащими губами и руками и блестящими глазами надела его. Знаю, знаю, похоже на песню в стиле кантри. Но в жизни так часто и бывает. Кольцо служит напоминанием, как мы жили тогда: крошечная трехкомнатная квартирка, плохо работающая плита и шумящий холодильник, скрипящие половицы, дом с зимней осадкой, уличный шум по ночам и плакат над раковиной с надписью: ДРУГ МОЙ, У НАС СОВСЕМ НЕ ОСТАЛОСЬ СИЛ. Кольцо заставляет задумываться о будущем, помнить, что у нас было (почти ничего) и какими мы были (чертовски хорошими ребятами). Не дает забыть, что цена вещи и ее ценность — не обязательно одно и то же.

Прошло уже 42 года, а зеленого следа все ещё нет.

Стивен Кинг

Даже медведи научились ходить в ногу.

Окаменелость массово умерших древних организмов.

Неубиваемый шериф Эльфего Бака.

Эльфего Бака был стрелком, стражем закона «последних дней» Дикого Запада. Когда в 1884 году этот парень был заместителем шерифа в графстве Сокорро, он нарвался на войну с бандой техасских ковбоев, которые любили приехать в город и пострелять направо и налево по жителям со скуки.

Бака родился без ответственной за страх части мозга поэтому он начал с ареста ковбоя Чарли МакКарти за стрельбу на местной дискотеке (музыка тогда была отстойная и стрельба по ногам иногда была единственным способом заставить кого-либо танцевать). МакКарти работал на крупного землевладельца Тома Слотера, который собрал троих отморозков которые должны были сказать Баке, чтоб тот отпустил МакКарти. Бака застрелил одного и ранил второго. Когда у третьего остыли пятки после того, как он сбежал, Слотер собрал 80 своих головорезов и выдвинулся к Баке домой чтобы поставить его на место. Застав Баку в его халупе, армия ковбоев взяла его в осаду на всю ночь, выпустив 4000 пуль в деревянные стены. Потом пытались поджечь, ещё чуть позже — взорвать. Крыша рухнула от взрыва, как в “Крепком орешке”. Бака через 33 часа этой заварушки так и не был ранен, в ответ он смог убить 4 и ранить 10 ковбоев. На следующий день Баку боялись абсолютно все. Боялись до такой степени, что он больше никогда никого не арестовывал лично. Он отправлял ордер по почте и преступники приходили сами: “Это ордер на ваш арест. Пожалуйста, сдавайтесь. Если мне покажется, что Вы сопротивляетесь аресту, я застрелю Вас, как только увижу. Искренне Ваш, Эльфего Бака, шериф.”

Если бы Ван Гог был ещё и архитектором.