Тëтино письмо

Мне от двоюродной тётки досталась небольшая квартирка, в историческом районе города. Хоть я и живу почти в центре, отказаться от дополнительной жилплощади – глупо. Тётя после смерти мужа и выхода на пенсию посетовала, что ей уныло одиноко оставаться тут и она переезжает к дочери за границу. А поскольку родни у них в нашем городе больше не было, она приняла решение оформить договор дарения на меня. Я ее спросила, мол, почему ты не хочешь продать? Хоть какие-то денежки получила бы. «Понимаешь, нет желания возиться с этим, искать покупателя, бегать, суетиться, мне надо скорее к дочке, да и с финансами проблем нет» – поведала она. На том и решили. Через два дня нотариус уже подготовил документы, а спустя неделю я стояла на пороге своей новоиспечённой собственности.

Дом 1900 года постройки. Состояние поддерживается хорошее, капремонт, замена коммуникаций, рядом сквер и привокзальная площадь, с балкона прекрасный вид на аутентичную архитектуру восемнадцатого - девятнадцатого веков. Тихие соседи, отсутствие шумных компаний под окнами. У меня даже появилось желание бросить свою трëшку и заселиться в этот райский уголок. Переселение, конечно, под вопросом, а вот порядок на первых парах надо навести. Тётя увезла большую часть вещей с собой, она была заядлой любительницей собирать антиквариат и советские раритеты. После уезда остались только старые книги, да бытовые вещи с мебелью.

И вот разбирая югославский сервант, из-под подноса в ноги мне выпал конверт, обычный советский, немного пожелтевший. В нем лежало неотправленное письмо, я отложила его на журнальный столик и уходя кинула в сумку. После дневной суеты, наслаждаясь пятничным вечером, скрашенным бокалом вина, я решила прочитать содержание.

***

"Здравствуй мой дорогой. Любимый мой. У твоей единственной супруги все хорошо. Скоро поеду к Лерочке, она уже совсем, совсем взрослая, свой бизнес ведет, у нее тоже дела отлично. Молодой человек говорит появился, недавно они путешествие ездили. Ты можешь быть спокоен за неё и за меня тоже.
После того, как ты покинул нас, в доме все так же есть кто-то. В нем очень страшно жить. Даже патриархальный свет камина не успокаивает. А помнишь, как мы были молоды и тоже жутко боялись? Когда ты читал Лерочке колыбельную, а этот гость, или гости собакою царапались у входной двери. Ты предложил тогда оставлять на ночь в бокале каплю вина на кухне и пару хлебных ломтиков, говорил мол это домовой. Через полгода мы уже смеялись над этим, но по-прежнему старались молчать и не видеть, что творится в зазеркалье моего большого зеркала в прихожей. Ты часто меня спрашивал – мол кого они там несут, ведь лестница порой стонала под тяжёлыми шагами. Теперь, когда ты находишься в мире, где знают всё, скажи пожалуйста, что жило в этом доме кроме нас?"

С любовью, твоя Анночка.
3 марта 2001 года.

После прочтения письма, я была в лëгком недоумении. Мне приходилось слышать о мистике, но столкнуться лицом к лицу – нет, просто эта тема была вне моей бытности. Ради эксперимента мне в голову пришла мысль пожить в той квартире пару дней, чтобы воочию лицезреть проявления паранормального. От тетки ведь я ничего не слышала об этом, возможно от горечи утраты и одиночества ей немного показалось, посмотрим. Я провела там все выходные и ничего из ряда вон выходящего не заметила, единственное, чувство присутствия кого-то второго было, но я думаю это на психологическом уровне, просто самовнушение. Одним словом – обычная квартира.

Эта история позабылась со временем, но до тех пор, пока я по работе не оказалась в местном городском музее. При составлении отчета мне в руки попала фотография этого самого дома, датированная 1915 годом, но это был не обычный дом, а переоборудованный в военный госпиталь. Над крыльцом развевался флаг с медицинским крестом, а вокруг стояли обозы с ранеными солдатами и суетились сёстры милосердия. Я попросила директора разрешить мне доступ в архив, заодно и спросила его об истории дома и госпиталя. Он любезно предоставил мне всю информацию. Оказывается, в те годы город находился в ближнем тылу, буквально сорок километров от линии фронта.

Немецкие дальнобойные мортиры утюжили квадрат и один из снарядов полностью уничтожил больницу, где оказывали помощь раненым. Поэтому комендант дал добро разместить временное лечебное учреждение нашем доме, поскольку он, находился дальше, то и угроза случайного попадания равнялась нулю. Бои позиционной войны были ожесточенными и крайне кровопролитными. Госпиталь в доме еле справлялся. Самоотверженные врачи геройски спасали жизни, работая на износ, но, к сожалению, очень многие солдаты умирали на операционном столе или даже не успевали до него. Умерших на самодельных носилках спускали по лестнице на цокольный этаж. Лежавшие в узких коридорах просили принести воды, бредили от ран и скребли по полу от боли. Через несколько месяцев императорская армия пошла в наступление и самые сложные дни госпиталя остались позади. А еще чуть позже его перевели на новое место. После войны, революции, уже при советской власти, дом отремонтировали и расселили туда рабочих ткацкой фабрики. Только вот даже спустя многие годы его стены помнили тот ужас и боль войны, те мучения военного госпиталя.