Kтo-тo: Дa зaдoлбaл ты co cвoими зaгaдкaми! Tы мoжeшь нopмaльнo oбщaтьcя?

Я:

Показать полностью (5)

Хорошо, что уже наступило лето

А вот для вас и полезная инфа подъехала

1000 ₽ за переход со своим номером

Мобильная связь без спама и скрытых платежей, но с удобным конструктором тарифов и бесплатным тестовым периодом.

Закажите бесплатную доставку сим-карты по ссылке и получите 1000 руб. за переход в Тинькофф Мобайл с сохранением вашего номера:

https://v.tinkoff.ru/3943262

Свадебное платье

Вера уже давно была замужем, и ребеночка родила. А вот ее подруга, Любаша, только собиралась пойти под венец. Любаша попросила у Веры ее подвенечное платье. Платье было очень красивое, сшито специально для Веры. Благо фигуры одинаковые, платье было Любаше впору. Вера, естественно, не отказала подруге.
Мама Веры ругала дочь: «Нельзя вот так, напрокат, свадебное платье давать носить. Если бы Люба купила его, другое дело». Вера оправдывалась: «Мне это платье самой очень нравится. Подумаешь, на время дам надеть, Любаша подруга мне все-таки. Тем более, что я ей уже пообещала. Ничего страшного не произойдет, Любаша аккуратная». Мать все ворчала, выражала свое недовольство.
Семья Любы активно готовилась к свадьбе. До торжества оставалось три дня. Парикмахер из салона пригласила Любу на репетицию прически. Люба пошла в салон красоты. Вышла она оттуда просто красавицей. Ей очень понравилась прическа и макияж. Она шла домой, словно парила над землей, счастью не было конца-краю.
Люба подошла к перекрестку и стала ждать зеленый сигнал светофора, для пешеходов. Около дороги крутился мальчуган, играл мячом. Видно, что ему мяч только купили, так как малыш трепетно прижимал его к груди, даже не пачкал мяч о тротуар. Мама мальчугана разговаривала с приятельницей, не обращая внимания на ребенка. Мальчик выронил мяч, и игрушка покатилась на проезжую часть дороги.
Малыш бросился за мячом. Люба увидела, как машина мчится, не сбавляя скорости. Девушка поняла, водитель не успеет затормозить, так как хотел проскочить на желтый сигнал светофора, прибавил газ. Люба бросилась за малышом, буквально отшвырнула его на разделительный газон, но сама угодила под колеса авто. Удар подбросил девушку на капот, последнее, что увидела Люба - испуганный взгляд водителя. Все потемнело, ни боли, ни чувств.
Похороны назначили как раз на день свадьбы. Все были в шоке. Собирались на свадьбу, попали на похороны. Родители и жених Любаши были просто не в себе.
На это печальное мероприятие и Вера пришла. Она просто онемела, когда увидела Любу в гробу. Ее хоронили, как невесту, в Верином подвенечном платье. Вере стало не по себе, но сделать ничего было нельзя. Любашу похоронили, поминки были пышные.
Вера все думала о своем свадебном платье. Мама Веры постоянно ее пилила. Девушка очень переживала, что ее платье надели на усопшую. Вера просто зациклилась на этом событии.
Через полгода Вера стала чахнуть на глазах. Обращалась к врачам, жаловалась на слабость, врачи все проверили, ничего не нашли. Только силы покидали Веру, без причины. В скором времени слегла Вера. Лежит, как будто жизнь по капле уходит из нее.
Мать Веры металась, не зная, что предпринять. Ей посоветовали обратиться к знахарке, говорят, с того света людей вытаскивает. Мать поехала к знахарке, рассказала всю историю. Знахарка головой качает: «Зачем платье так дали, вот если бы продали другое дело. Ничего бы этого не было бы». Мама Веры рыдала и умоляла помочь. Знахарка обещала взяться за дело.
Прошла неделя, Вера стала приходить в себя. Румянец вернулся на красивое лицо девушки. А еще через неделю, поднялась с постели, такая энергия в ней проснулась, могла сделать все, что угодно.
Мама Веры решила поехать и отблагодарить знахарку. Приехала и видит - знахарка лежит, чуть ли не при смерти. Знахарка увидела женщину, даже обрадовалась: «Я думала, не успеешь. Я тринадцать ночей в церкви простояла, молилась за душу Любы. Похороны пышные сделали, а вот не отпели, в церковь ни разу поминальной записки родственники не подали. Но сейчас все хорошо. Ты должна теперь купить много вещей и раздать эту одежду нуждающимся». Мать Веры спросила: «Как много?» Знахарка ответила: «Для каждого «много» свое, как совесть тебе подскажет. И чем быстрее, тем лучше».
Мама вернулась, накупила несколько мешков одежды и раздала ее нищим, в дом малютки, в детские дома, в дом престарелых. Целую неделю она занималась этим вопросом.
С чувством удовлетворения вернулась к знахарке. Женщина переживала, успела она сделать все как надо. Знахарка румяная сидела и пила чай.

Смех в темноте

Рассказывала мне эту историю бабушка в детстве, а ей — то ли ее бабушка, то ли мать, я уж не знаю теперь. Просто передали эту легенду, и все, как своеобразное семейное предание. Говорила, что мать в детстве пугала ее этой байкой похлеще всякой буки и бабайки. Дело было на Дальнем Востоке, в Забайкалье, как я понимаю, до революции, еще при царе Горохе. Бабушка моей бабушки была тогда маленькой, лет десяти или около того. Были вроде и еще дети, но она была самой старшей, и мать ее уже везде брала с собой помогать по хозяйству: на покос, вязку снопов, дрова рубить — в общем, познала она тяжелый крестьянский труд с малых лет. Мужа у матери, похоже, не было, раз все вдвоем с дочерью делали.
Один раз задержались они в лесу — то ли грибы с ягодами собирали, то ли веники вязали на зиму в баню. Дело вроде как уже к осени было, в августе или в сентябре, наверное, но еще было тепло, готовились к осени. Стемнело. Дальше буду рассказывать со слов маленькой бабушки.
«Мать говорит: "Ульяна, пошли быстрее, нам до ночи надо успеть из лесу выбраться, а то здесь волки водятся, страшно". Вот идем, идем, и вроде понимаем, что зашли куда-то не туда. Заблудились, в общем. Вышли черт разбери куда, к какому-то озеру. Ну, мать хорошо здешние места знала, сообразила, куда мы зашли. Говорит, нам туда-то надо. Ну и пошли вдоль этого озера по бурелому чуть поодаль от бережка. Тем временем стемнело окончательно, не успели до темноты. Луна еще засветло чуть висела над горизонтом, а теперь уже высоко так поднялась и освещала дорогу молочным бледным светом. Идем-идем, тут вроде стал доноситься звук такой со стороны воды, как будто в воде кто-то плещется. И смех такой серебристый, девичий будто. Мы сначала с матерью подумали, что нам причудилось, переглянулись еще так, и обеим вдруг стало страшно, будто водой ледяной окатили из ведра. Мы стали двигаться осторожнее в ту сторону, откуда шел звук. А плеск не прекращался. Все явственнее доносился он, иногда прерывался смехом. Мне было так жутко, никакие волки так не напугают. А мать мне наказала стоять на месте и подождать, а она пока сходит и посмотрит, что там. И стала пробираться через кусты в сторону берега — до него недалеко было. Я присела под кустик, чтобы меня не шибко видать было, а то мало ли что... Сижу, дрожу, боюсь.
Матери не было минут семь, не больше. Она внезапно бегом выбежала из кустов, схватила меня за руку и как сумасшедшая бросилась бежать, не разбирая дороги, тащила меня за руку. Мне было больно, но я не стала спрашивать у матери, что случилось. На ней лица не было. Я не соображала тогда ничего, просто поняла, что мать увидала что-то на самом деле страшное, и надо просто бежать, не останавливаясь. А скоро показалось и село, мы совсем недалеко от него были.
Всю последующую неделю мать ходила угрюмая и какая-то сама не своя, будто на нее давило что-то. Разговаривала неохотно, больше молчала. А потом сказала мне: "А знаешь, Ульяна, я ведь скоро умру!". Я испугалась от ее таких слов, стала говорить ей: "Мамочка, что ты, зачем ты такие страсти говоришь? Не надо так!". А она мне говорит: "Помнишь, там, в лесу, на озере — ведь то русалки были. Они саван мой стирали. Я, когда вышла к бережку-то, так их и увидела. Они вроде как девушки такие, волосы длинные, распущенные, сидят на берегу, на меня смотрят и смехом заливаются. И в воде полощут саван белый. Меня по имени позвали, говорят, Устя, иди-ка сюда, к нам! А я испугалась, откуда ж они, проклятые, имя-то мое знают. А русалка одна мне и говорит, как будто слышала, что я подумала: «Э, Устя, да мы все знаем-то!». И смеется сама. «А еще, — говорит, — ты, Устя, помрешь скоро, совсем недолго тебе жить осталось. Мы вот тебе саван стираем, готовим», — и показывает мне. Тут я и бросилась бежать оттуда, как угорелая, тебя схватила только...".
Баба Устя померла месяца через четыре, как и предсказала. Бабушку моей бабушки с малыми взяли к себе в дом какие-то дальние родственники. Так и выросла она сиротой. Из малых поумирали все, только брат ее вроде выжил. Приемные родители обижали ее часто и не кормили толком, не одевали, только работать заставляли во всем доме самую грязную работу.
Вот такая старая деревенская страшилка, которую передавали в нашем роду по наследству. Мне ее в детстве бабушка рассказывала, она меня хорошенько пугала, помню. Ну, а теперь и с вами поделился.