Глава региона Василий Анохин встретился с жителями Ленинского и Промышленного районов Смоленска.

Главное о принятых решениях – в наших карточках👇

Показать полностью (8)

А вот это уже серьёзные проблемы

Всем привееет)) С праздником. А Вы любите яблоки?
Анон

Найден в лесу от пмк до лесозавода. Чей?

Показать полностью (1)

кpaши 11 лeтниx девчонок ceйчac: пeйтoн, нoeн, чeйз

мoи кpaши в 11 лeт:

Показать полностью (7)

Внучки кушают горох и просят: "Дедушка, расскажи сказку про горох!".
Нет, не сказку, а бывальщину вам расскажу.
Мое детство пришлось на 60 годы прошлого века. Горох да ягоды черемухи были нашим лакомством, ведь яблоки и помидоры на Севере не растут. Возле каждой деревни
было гороховище - поле, засеянное овсом и горохом. Вообще то это корм для коров, лошадей, но горох для ребятишек был в большой радости. Сначала кушали плитки, обдирая жесткую пленку со створок стручка,
а позже обьедались горохом до отвала.
Колхозные бригадиры ругали нас, что мы топчем посевы, но ругали для вида, по домашнему - сами на горохе выросли.
Мы жили в Некрасовском лесопункте, никаких полей нет, только леса, вырубки и сенокосы. А гороха хочется...
И ходили мы 5 километров пешком ватагами к деревне Некрасовской на гороховище.
Щипали горох и складывали под рубашку на груди и спине. Иногда брали с собой наволочку с подушки. Обратно домой шли как хомяки, толстые и обьевшиеся.
Дома меня с радостью встречали 4 сестры и
бабушка, кушали горох и хвалили его.
А мать меня поругивала, говоря: "Воровать
грех большой! Боженька накажет!".
И наказала... Погнал однажды нас с поля колхозный сторож. Зацепился я за огород штанами и весь горох у огорода и высыпался. Домой пришел пустым.
Мама часть гороха оставляла на семена и каждой весной садила немного
на еду. Много лет прошло с тех пор, а горох
постоянно растет на моей грядке, доставляя радость моим детям и внукам. А меня горох
заставляет вспоминать мое гороховое детство.
Алексеев Сергей.

Показать полностью (2)

Черничное варенье.
Бывают годы, когда урожай черники такой обильный, что хоть косой коси.
В июле все жители Некрасовского лесопункта собирают чернику. Мать варит много варенья, заливает его в эмалированные ведра на зиму.
Конец октября 1965 года. Мне, ученику 6 класса Верхне-Кубинской средней школы, моя мама в воскресение собирает котомку.
В интернате на Холдынке надо прожить неделю.
Мама даёт указания: « Три котлетки съешь в понедельник, творог съешь во вторник, два яйца в среду, в четверг откроешь кильки в томатном соусе и оставишь на пятницу, а черничное варенье с хлебом можешь кушать всю неделю.». Литровую банку черничного варения укрывает золотинкой от грузинского чая, перевязывает ниткой и предупреждает:
« Смотри не опрокинь!».
В понедельник в 6 утра, в полной темноте, с фонариками собирается ватага учеников с 5 по 10 классы в количестве до 25 человек. Ведёт нас через Мужево болото Башкирцев Сашка, длинноногий десятиклассник. Идти по автомобильной дороге 22 километра, а через болото 12. Сашка предупредил: «Не отставать, за нами пойдут волки!». И мы пошли, а вернее, побежали за длинноногим Сашкой. Через километр я запнулся и улетел так, что котомка ударила мне в затылок. Скоро я понял, что в котомке что-то не так лежит. Вспотевшую спину обволакивала приятная прохлада, которая потихоньку сползала вниз. Перебрать котомку не было и мысли. Я шёл последним и думал: «Волки первым делом съедят меня или котомку?».
Возле Мужева болота хлюпало под сапогами и в сапогах.
Когда дошли до деревни Юрковской приятная прохлада в сапогах сменилась теплом.
Интернат на Холдынке встретил нас пустыми умывальниками и громким голосом Марёши, воспитателя Марии Павловны Лаповой: « Быстрее на уроки!». Я открыл котомку, в глазах моих всё почернело. Буханка белого хлеба наполовину стала черной, яица стали крашеными, кубинский сахар-рафинад в закрытой пачке растворился. А самое страшное - склеился дневник с подписями родителей и учителя. Я облизал сладкий дневник и удивился, что чернильные подписи стерлись языком. Вспомнились поговорки: «Язык мой – враг мой», «Как корова языком слизала». Намертво склеились и стали нечитабельны учебники «История древнего мира» и «Родная речь». Эти книги буду лизать на уроках, надолго хватит – решил я. Хорошо, что не разбилась литровая банка, а то рубаху да и спину порезал бы.
Всё затолкал в тумбочку и побежал на уроки.
На уроке истории я резко встал, чтобы ответить. Брюки приклеились к скамейке и подняли наискось парту с Сюриным Ваней. Лопнул ремешок на брюках и парта встала на место, сдёрнув с меня штаны. На задней парте весело захохотали. Дальше была физкультура. О! Пихтов Фёдор Иванович - это монстр тренерской деятельности, прогнавший нас через все круги спортивного ада! Только он мог на уроке физкультуры в 30 градусный мороз разминать нас на трёхкилометровой лыжне, а потом запускать на пять километров на время, приговаривая: «В армии будет ещё хуже!».
В октябре снега ещё не было и погнал он нас прыгать через козла. Все сняли брюки и стояли в одинаковых синих трико, только мои были чернее. О, эти синие советские спортивные брюки с вытянутыми коленками и странным названием- трико. В них ходил весь Советский Союз: и старики, и дети, и мужчины, и женщины, и зимой, и летом,
используя их как подштаники, как домашнюю и спортивную форму.
И вот я разбегаюсь, плюхаюсь на конец козла и не могу даже упасть - трико приклеилось. Вторая попытка помнится болью в пятой точке.
Я переодел трико задом на перёд, а нас погнали на канат.
Первые два метра было всё путём, но сладкое трико так склеилось с деталями моего тела и канатом, что мне казалось кишочки мои вывалятся в районе колен. Все дружно смеялись, а я левой рукою вытягивал трико и упорно полз вверх, пока не лопнула резинка. Хохот учеников усилился, когда трико упали вниз, превратившись в юбку. «Слезай!» - приказал Фёдор Иванович и я стал спускаться вниз. Это была ужасная боль. Трико с приклеенными причандалами поползли к горлу. Только бы не оторвать чего нибудь – была моя мысль. Под хохот ребят, кое как слез с каната и снова переодел трико вытянутыми коленками наперёд, подвязался верёвкой. Дальше были прыжки в высоту. После первого прыжка в песок трико стало тяжелее на полкило и песочная гиря сбивала планку на всех высотах.
На уроке химии сливали в пробирки жидкости и нюхали. «Чем пахнет?» – спрашивала Нина Александровна Клещинова. Ваня Сюрин отвечал: «Пахнет черничным вареньем». «А должно пахнуть тухлыми яицами, сероводородом!» – настаивала учительница, и все шмыгали носами в своих пробирках.
В интернате из тумбочки на пол вытекли остатки черничного варенья и тумбочка навсегда приобрела запах винной бочки.
Утром в субботу сдавали простыни воспитателю. Мареша громко удивлялась и орала: «Ты, что Алексеев, чернильницу в постель вылил? Будешь спать на этой простыне, пока школу не закончишь!».
После уроков в субботу мы с пустыми котомками пошагали через Мужево болото домой в Некрасово. Вечером отец в бане осматривая мою спину и ниже, допытывался: « Кто тебя так отпинал?». А мама наливала новую банку черничного варенья и перевязывала ниткой золотинку от грузинского чая.
Алексеев Сергей.

Показать полностью (3)