Куда попадают плохие детиКогда я жил в Ливане, мне...
Куда попадают плохие дети
Когда я жил в Ливане, мне было где-то шесть-семь лет. Страна в то время погрязла в войне, и убийства стали обычным явлением. Помню, в один особенно ужасный период, когда бомбежка почти не прекращалась, я часто сидел дома у телевизора и смотрел очень, очень странное шоу.
Это была детская передача длиной где-то 30 минут, содержавшая, насколько я помню, всякие странные и зловещие образы. Я до сих пор считаю, что это была попытка использовать тактику запугивания, чтобы заставить детей вести себя как надо, потому что мораль каждой серии фокусировалась на очень строгих правилах: «плохие дети поздно ложатся», «плохие дети спят с руками под одеялом», «плохие дети по ночам воруют еду из холодильника»...
Мало того, что это само по себе было странно, так еще и шло на арабском. Я мало что понимал из текста, но мне хватало довольно красноречивых изображений. Больше всего мне, однако, запомнился конец программы. В каждом эпизоде он был один и тот же — камера приближалась к старой ржавой закрытой двери. Чем ближе была дверь, тем отчетливее можно было услышать жуткие и иногда даже мучительные крики. После этого на экране появлялся текст на арабском: «Вот куда попадают плохие дети». Затем и звук, и картинка исчезали, и серия кончалась.
Через 15 лет я стал фотожурналистом. Время от времени я вспоминал о той программе и никак не мог выкинуть ее из головы. В конце концов, мне это надоело, и я решил поискать информацию. Через какое-то время мне удалось установить местоположение той студии, в которой записывалась большая часть программ с того канала. Здание стояло пустое — после окончания войны его забросили.
Я отправился туда с камерой. Студия была сожжена изнутри — либо случился пожар, либо кто-то пытался сжечь всю деревянную мебель. Я несколько часов пробирался по зданию и делал снимки, в ходе чего нашел одну запертую комнату. Мне пришлось прорываться через несколько старых замков и выламывать тяжелую дверь. Тем не менее, увидев содержание маленькой комнаты, я замер и стоял на входе несколько долгих минут. Следы крови, кала и крошечные кусочки костей были разбросаны по всему полу — невероятно мерзкое зрелище.
Но по-настоящему напугало меня другое — то, что заставило меня уйти и отбило всякое желание возвращаться.
С потолка в центре комнаты свисал микрофон.
