Эта невероятная история произошла 30 лет назад. В неё...
Эта невероятная история произошла 30 лет назад. В неё сложно поверить, но это правда.
10 июня 1990 года капитана самолета BAC 1-11 Тима Ланкастера выбросило из кабины, откуда вырвало плохо закрепленное ветровое стекло.
В последний момент командира воздушного судна успел схватить один из бортпроводников. Второму пилоту удалось посадить борт через 22 минуты. Пассажиры не пострадали.
Спасение Ланкастера считали не иначе как чудом. Ему удалось выжить после 22-минутного полета на фюзеляже самолета при скорости 600 км/ч и морозе до -17.
Помимо обморожения Ланкастеру диагностировали перелом правой руки, запястья и пальца на левой руке, а также многочисленные синяки. После реабилитации он вернулся к полетам через полгода.
(Первые два снимка: реконструкция инцидента, документальный фильм канала National Geographic; на третьем фото Тим Ланкастер и бортпроводники Саймон Роджерс и Найджел Огден).
Те, кто шумят за стеной Эта история случилась, когда...
Те, кто шумят за стеной
Эта история случилась, когда я учился в университете. Первое время в общежитии я жил вместе с двумя одногруппниками — веселыми ребятами, вовсе не думавшими об учебе. Они приводили девчонок, курили кальян и пили пиво, а наутро я спотыкался о пустые бутылки и вяло отбрыкивающиеся пьяные тела. В конце концов, тех парней исключили, а меня, как лучшего студента потока, отселили в другой блок, в одиночную комнату.
Я быстро обустроил ее по своему вкусу. Повесил картины, купил гитару, учился на ней играть, раз не было соседей, которым это могло бы помешать.
Я, низкий парнишка в круглых очках, с круглым лицом, выражавшим вечную обиду на белый свет, внутренне вполне соответствовал своей невыразительной внешности. Предпочитал молчать в любой компании, не любил шум и чужих людей вокруг меня. Всем возможным вариантам досуга я предпочитал книгу, плед и тихую музыку.
Теперь у меня это было. И, казалось бы, ничто не могло мне помешать.
Кроме соседей.
За тонкой стеной, у которой стояла моя кровать, в соседнем блоке жило несколько крайне шумных парней. Весь день они молчали, но ночью развивали бурную деятельность. Она сопровождалась громкими матами, криками, шумом передвигаемой мебели и музыкой, басы которой врывались в мою тихую нору, заставляя все вибрировать и подпрыгивать.
Безумие...
Я стучал в стену. Соседи либо не реагировали, либо долбили в ответ с такой силой, что со стены падали любовно повешенные мною картины.
Ходил к ним, стучал в дверь — не открыли. Только хохотали, как обкуренные гиены, и делали музыку громче. Как их еще остальные соседи не убили, не понимаю!
Я даже ходил жаловаться к коменданту — в сессию, когда третью ночь подряд не мог выспаться из-за ора и хохота за стеной. Комендант — пухлая женщина с немыслимым фиолетовым начесом на голове — пообещала решить вопрос. Но тишины я не дождался до самых каникул, когда досрочно сдал сессию и уехал домой.
Дома я старался забыть о своих соседях, о том, как сильно они мне мешают жить. К концу каникул я даже соскучился по одинокой жизни в общежитии.
* * *
Первым, что я услышал, вернувшись, был грохот и мат за стеной. Я вздохнул и повесил на место в очередной раз упавшую картину. Неужели они никогда не замолчат?..
На удивление, после этого какое-то время было тихо. Я не верил, прислушивался настороженно. Боялся взять в руки гитару — а то вдруг они услышат, разозлятся и вновь станут шуметь? Но постепенно я выдохнул и расслабился. Поблагодарил Господа за тишину и, наконец-то, почувствовал себя выспавшимся.
Но через неделю соседи решили вновь напомнить о себе.
Весь вечер от них доносились странные звуки — скрежет, рычащие голоса, стук. Я надел наушники и сидел за компьютером, включив музыку громко-громко, лишь бы не слышать всего этого. Но шум нарастал, наушники уже не спасали.
Соседи рычали и завывали, словно передразнивая собак. Хлопали руками по столам и шкафам, выкрикивали что-то неразборчиво. Да что у них там такое!
Я стиснул голову руками. Каждый звук отдавался в черепе болезненной вибрацией, хотелось закричать в голос. Завтра контрольная по сопромату, а они!
Встаю, подхожу к стене, смотрю на нее полубезумно. За ней как будто мечется стая бабуинов. Еще и музыку включили!
Стискиваю кулак и долблю в стену, резко и зло. В ответ ошарашенное молчание. Даже звук убавили. Я тихо выдыхаю. Злость начинает убывать.
Но парни за стеной вдруг разразились еще более громкими криками. Они завыли, как волки! И стали стучать в стену, все громче и громче! Я попятился. Было такое чувство, что их там не трое. Пятеро! И все стучат в стену, не только кулаками — кажется, даже чем-то металлическим.
Я чуть не расплакался от унижения и злобы. Потом сжал зубы и вышел из блока. Иду по коридору, подхожу к их двери. За ней — все тот же вой и непонятная музыка, отдающаяся в висках.
Стучу. Дверь сама раскрывается с тихим скрипом. Миную прихожую, иду в левую дверь — ту, за которой творится этот беспредел. Стучу коротко и зло. Дверь раскрывается.
Я так и замер, раскрыв рот и забыв все слова.
Передо мной стоял не человек. Это был какой-то зверь, покрытый жесткой щетиной, с вытянутым рылом и острыми ушами. Он стоял на кривых задних лапах, глядя на меня насмешливо и хищно, а когтистая его рука задумчиво скребла где-то в блохастой подмышке.
За спиной существа стояли другие такие же — их было не меньше шести! Они смотрели на меня слезящимися черными глазами, а я медленно пятился, боясь сделать резкое движение.
Но я наткнулся спиной на что-то теплое. Оно схватило меня когтистыми лапами, и острые зубы монстра впились в мое плечо...
* * *
Я натянул майку, мельком порадовавшись своему отражению в зеркале. Не думал, что можно так накачаться всего лишь за месяц. Да и Женя заставил меня снять очки и носить линзы — так я выглядел куда лучше. И девушкам нравился.
Собственно, ради них я и наряжался сейчас. Мы с ребятами идем в клуб, где, может, подцепим пару симпатичных девчонок. Это добавляет нашей жизни ярких красок — не учебой же заниматься в пятничный вечер, в конце-то концов!
— Ты готов? — Женя непринужденно прислонился к дверному косяку. За стеной привычно орали, подбадривая друг друга, остальные мои друзья. Как бы я без них жил...
— Конечно, — улыбаюсь, обнажая длинные клыки. Вожак довольно скалится в ответ и выходит из блока. Я в последний раз гляжусь в зеркало, потом кошусь в окно. Полнолуние! Вот уже месяц, как я в стае.
Глухо рявкаю и вою от избытков чувств. Стая за стеной подхватываем мой клич. Мы не стесняемся ни соседей, ни коменданта, что ходит сегодня по этажам.
Ведь нас не услышит никто, кроме своих — и тех, кому суждено ими стать.
