вместе — это когда в стремительно растущей куче грязного белья половина — не твоя. одиночество — это когда у тебя нет грязного белья, только чистое, достаточно лишь затереть мокрой ладонью пару пятен и брызнуть одеколоном.

вместе — это когда можно позвонить и сказать: «купи, пожалуйста, пачку сигарет по дороге домой». одиночество — это когда дорога домой приобретает риторический философский смысл.

вместе — это когда ты, рыча и смеясь, отвоевываешь право пить из своей любимой кружки. одиночество — это когда все кружки твои, но ты пьешь либо в кафе, либо в гостях, либо из горлышка.

вместе — это когда в холодильнике есть вкусняшка, но тебе неминуемо придется делиться. одиночество — это когда в холодильнике есть вкусняшка, но она помнит еще царя, и ты идешь в гости или в кафе.

вместе — это когда твоя кровать ограничивается полуметром от стены, дальше начинаются чужие локти и коленки. одиночество — это когда твоя кровать то место, где ты лег, будь то пол или диван.

вместе — это когда понимаешь всю важность туалета и учишься занимать очередь заранее. одиночество — это когда туалет для тебя — вечернее платье женщины, возможно, тоже одинокой.

вместе — это когда ты любишь другие фильмы, но вы читаете одни книги, и ты тихо любуешься тем, какая она растрепанная и родная по утрам. одиночество — это когда ты любишь лучезарные глаза, существующие только в твоих мечтах.

вместе — это когда ты точно знаешь, что тебя всегда ждут. одиночество — это когда ты всегда ждешь, ничего не зная.

вместе — это когда можно пойти погулять. одиночество — это когда нужно бы зайти домой.

вместе — это когда мы рядом. одиночество — это когда тебя нет.

Аль #Квотион. Запчасть импровизации.

Раньше я очень обижалась на тех, кто живёт легко.

Мне казалось, что это ужасно несправедливо. Там, где я отвоёвываю место под солнцем, другие просто берут. Там, где у меня война, преступность, насилие, гендерное неравенство, тяжесть материнства, у других – морские закаты, здоровые дети, крутая карьера, кофе вкуснее, овощи натуральнее, жизнь слаще.

Но это была не зависть, ведь умом я понимала, что я тоже умная, красивая, трудолюбивая. Это была… борьба. И чужая лёгкость бытия меня раздражала. И в какой-то момент словила чёткое ощущение, что лёгкость бытия – это выбор. И борьба с миром – это тоже выбор, который часто передают нам по наследству, мол, нашли чего – жизни радоваться! Мы страдали, и вы страдайте.

И тогда я сделала свой выбор. Ни чуть не проще. Я начала выбирать лёгкость. Выбирать жизнь. Выбирать любовь. Выбирать магию.

И вдруг стало совершенно понятно, что в лёгкости бытия много ингредиентов. Дать происходить своему внутреннему. Отпустить контроль за ближним, и знать, что без тебя мир не рухнет и небеса не обвалятся, а если обвалятся – не твои это небеса. Научиться просто быть рядом, когда у другого болит. И ещё проще, когда оба, ты и партнёр, не в ресурсе. Просто дать процессам происходить!

Не раскручивать себя там, где не нужно, позволить себе проживать всё, что происходит внутри, а другим проживать свои процессы.

А ещё не считать себя кем-то важным, но и не унижать. Не вкладывать в это всю энергию. А просто отпустить и направить её на постижение жизни. В каком-то смысле это кастанедовский отказ от важности: «Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы выйти на него приходиться тяжело работать. Напротив, Путь, у которого есть сердце, всегда лёгкий, чтобы его полюбить, не нужно особых усилий».

Ксения Фрида

Больше всего жалеть в старости мы будем не о том, что мало путешествовали.

Не о том, что мало уделяли внимания своему духовному развитию. И не о том, что плохо воспитывали своих детей. И не о том, что не посвятили себя искусству. Хотя, может, об этом и пожалеем, конечно – так вот пишут некоторые психологи. Которым ещё далеко до старости.

Я со многими очень пожилыми людьми общалась, которые были вполне в своем уме. Больше всего они сожалели о том, что позволяли себя нагло использовать.

И терпели обиды, незаслуженные и подлые. «Почему я не могла ответить, когда меня начальник принуждал за троих работать?», – говорила одна дама. А другая вспоминала родственников, которые приезжали в гости в комнату, где она ютилась с двумя детьми и мужем. И жили в гостях неделями. А она всё убирала, стирала, готовила и угощала, как положено – хотя кем такое положено?

Кто-то терпел жестокость пьяницы-мужа. Кто-то – нахальные требования совершенно посторонних людей. Не из малодушия или трусости – а просто, чтобы никого не обидеть, не задеть. Остаться в глазах потребителей добрым человеком. Вот об этом поголовно все жалели. И вслух размышляли, как бы сейчас, с высоты прожитых лет, они просто и спокойно отказали.

Горячую воду давали раз в неделю. И к женщине с тремя детьми в этот день съезжалась со стиркой вся родня. Ну, и купались все, конечно. И у неё не оставалось времени постирать и искупать детей.

И в 90 лет она с горечью и недоумением об этом вспоминала – не о том, почему так поступали родственники. А о том, почему она не нашла слов для отказа...

Ей было обидно очень!

Вот о чём мы точно будем жалеть – о бесцельно и бездарно потраченном времени, об усилиях и жертвах, о добровольном рабстве.

О ненужном терпении – которое никто не ценил. Так что терпеть лишнее не надо. Тогда останутся силы и время и для путешествий, и для детей, и для внуков, и для искусства. И здоровье останется. А горечи в душе не будет – надо просто учиться говорить «Нет».

И всё.

Или просто игнорировать нахальные просьбы, посвятив себя искусству, путешествиям или отдыху. Или – воспитанию детей.

Анна Кирьянова