Однажды поздно вечером летом 1970 я перевернулся на...
Однажды поздно вечером летом 1970 я перевернулся на бок и спросил лежащую рядом со мной девушку, хочет ли она выйти замуж.
— Мы поговорим об этом утром, — сказала она. — Сейчас мне надо поспать.
Утром она сказала, что женитьба — это не очень хорошая идея, а на самом деле, даже очень плохая, но она все равно согласна. Она была права: это была плохая идея.
Молодая женщина Табита Спрюс еще не закончила обучение. Я выпустился, но не мог устроиться учителем. Я работал в промышленной прачечной, получая зарплату немногим превышавшую прожиточный минимум.
У нас был кредит на обучение, никаких сбережений и никаких льгот. У меня было две пары нижнего белья, две пары джинсов, пара туфель, и проблемы с выпивкой. Мы помнили об этом, назначая дату: 2 января 1971 года.
Той осенью мы сели в автобус, идущий из Старого Города, где жила Табби, до Бангора, где находился известный ювелирный магазин Дейз. Мы попросили показать самый дешевый комплект из двух обручальных колец, который был в продаже.
С великолепной профессиональной улыбкой, в которой не было ни капли снисхождения, продавец показал нам пару тонких золотых полосок за 15 долларов. Я достал бумажник, который тогда пристегивал байкерской цепочкой к шлевке джинсов, и заплатил за них. В автобусе по дороге домой я сказал: «Готов поспорить, они оставят зеленый след на наших пальцах».
Табби, всегда колкая на язык, ответила: «Надеюсь, мы проносим их достаточно долго, чтобы узнать это».
Десять недель спустя или около того, мы надели эти кольца друг другу на пальцы. Костюм, который я надел, был слишком велик для меня — я взял его взаймы у будущего шурина, — а моим галстуком гордился бы сам Джерри Гарсия.
Моя новоиспеченная жена была одета в голубой брючный костюм, несколько месяцев до этого служивший нарядом подружки невесты на свадьбе ее подруги. Она была великолепна и напугана до смерти.
Мы поехали на свадебный прием (бутерброды с тунцом и содовая) на моей машине, стареющем Бьюике с дышащей на ладан коробкой передач. Я все время трогал большим пальцем кольцо на безымянном пальце левой руки.
Несколько лет спустя — три? пять? — когда Табби мыла посуду, ее кольцо соскользнуло с пальца и упало в сливное отверстие. Я вырвал заглушку слива, пытаясь найти его, но в темноте обнаружил лишь заколку. Кольцо исчезло. Тогда я уже мог купить вместо него новое, более изящное, но она все равно заливалась горькими слезами из-за потери первого настоящего кольца. Оно не стоило и восьми долларов — оно было бесценно.
Жизнь хорошо обошлась со мной в вопросе карьеры. Я написал бестселлеры и заработал миллионы долларов. Но я ни разу не снимал это дешевое кольцо с левой руки с того самого дня, как моя жена с дрожащими губами и руками и блестящими глазами надела его.
Знаю, знаю, похоже на песню в стиле кантри. Но в жизни так часто и бывает. Кольцо служит напоминанием, как мы жили тогда: крошечная трехкомнатная квартирка, плохо работающая плита и шумящий холодильник, скрипящие половицы, дом с зимней осадкой, уличный шум по ночам и плакат над раковиной с надписью: ДРУГ МОЙ, У НАС СОВСЕМ НЕ ОСТАЛОСЬ СИЛ.
Кольцо заставляет задумываться о будущем, помнить, что у нас было (почти ничего) и какими мы были (чертовски хорошими ребятами). Не дает забыть, что цена вещи и ее ценность — не обязательно одно и то же.
Прошло уже 42 года, а зеленого следа все еще нет.
Стивен Кинг
Доисторическое дерево-монстр Правда, красивое...
Доисторическое дерево-монстр
Правда, красивое дерево? Разве может оно быть опасным?
«Вдруг упала шишка прямо мишке в лоб,
Мишка рассердился и ногою топ!»
Помните этот детский стишок? Только вот, когда мы были маленькими, то не знали, что есть шишки, после попадания в лоб которыми не только ногой не сможешь топнуть, но и рассердиться вряд ли успеешь. Ибо вес шишки — 10 кг. Вот почему для того, чтобы уберечь людей от травм (а травмы были, были и погибшие в результате них — тоже), дерево обносят забором.
Итак, знакомьтесь: сосна Буния или, говоря научно, араукария Бидвилла — высокое (с девятиэтажный дом) дерево, которое восходит к доисторическим временам Мезозоя и является живым ископаемым.
Как вы, наверное, знаете, в доисторические времена все было огромным, вот и сосна Буния тоже огромна: ее листы-иглы имеют ширину около полутора сантиметров и длину около 7,5 см. А шишки... шишки араукарии размером с футбольный мяч — 20-35 см в диаметре. Семена тоже очень крупные — 3-4 сантиметра, питаются ими только крупные птицы вроде какаду да еще племена аборигенов.
В дикой природе араукарию Бидвилла можно встретить (ну, конечно!) только в Австралии. К сожалению, сосна немало пострадала от рук человека (ее древесина относится к породе особо ценных) — из-за чрезмерной вырубки популяция сильно сократилась.
Но араукария была высажена и успешно растет в национальных парках и заповедниках, в том числе в США.
Сегодня это вечнозеленое древесное растение является единственным сохранившимся до наших дней представителем секции Буния, широко представленной в эру Мезозоя. То есть мы можем посмотреть на дерево — ровесника динозавров! Отчасти именно изменившиеся реалии сказываются на способности дерева размножаться. Сейчас на планете уже нет живых существ подходящего размера, чтобы растаскивать шишки сосны-гиганта. Поэтому, шишки, упавшие с веток, остаются лежать рядом с деревом, а это не способствует распространению араукарии на большие площади.
