Не слышишь, как шумят улицы, как мир вертится, как люди вокруг желают тебе счастья, а ты глядишь вслед только тем, кто счастье нашел и без тебя. ты не замечаешь, как кто-то кладет тебе сахар в чай, спрашивает, все ли в порядке, провожает до дома. ты ни черта не ценишь, как обычно, все носишься со свей раненой осенью, хотя за окном уже давно бушует август. все ворошишь какие-то болячки, вздыхаешь, размазываешь тушь по лицу, сидя в последнем ночном автобусе. все твои вздохи и искусное соплежуйство ничего не меняют - эйфелева башня стоит на месте, зима гнетет, мир движется все с той же стремительной силой. и все это происходит, пока ты стоишь на месте, колупаешь ранки, которые давно уж зажили, вспоминаешь людей, которых давно уж нет, скучаешь о том, чего никогда и не было. все перебираешь в памяти слова, предложения, запятые, знаки вопроса; вопрошаешь, сколько длится счастье, почему есть любовь, как правильно жить. в итоге получается, что пока ты задаешься вопросами, твое драгоценное счастье уползает без намерения вернуться. оно, знаешь ли, не терпит любопытства. счастье любит, когда его чувствуют, а ты это пропустил. ты все ждешь какого-то движения маятника в свою сторону, чтоб воздалось тебе за все гири, свалившиеся на плечи. думаешь, вот-вот случится такое чудо, такое огромное, что руки под ним сломаются - не удержать. все ждешь и ждешь манны небесной, этого пресловутого чуда, не замечая, что оно всегда рядом. что оно в тех людях, которые делят свои жизни с тобой. в тех домах, которые тебя ждут. в тех странах, в которых ты не был, но всенепременно должен быть. в тех поступках, на которые не хватило смелости, но однажды хватит. в тех словах, которые мир ранее не слыхал, но от тебя обязательно должен услышать. чудо - в тебе самом. больше быть ему негде. потому что только ты волен своими руками построить целую жизнь и этими же руками ее разрушить. можешь обнимать или душить, творить или ломать, мазать веревку мылом или искать занятие более стоящее. все, что вздумается тебе, ты способен сделать. даже если больше верится в невозможное. даже если хочется сваливать все неудачи на жизнь-дуру, мол, повсюду запреты, заборы с табличками “мечтающим входа нет”. даже если кажется, что все лучшее уже гадко упущено и никогда не вернется вновь, что мир стоит к тебе спиной и тихонько посмеивается. это все вранье. ты сам знаешь. нет никаких лимитов на пробы и ошибки, нет никаких табу на мечты и цели, нет никаких причин, чтоб идти в окно, зато есть ты и моменты жизни, единичные, без права на повторение, перемотку или поправки. ты ни черта не замечаешь. вокруг тебя творится жизнь, а ты опять позабыл. чувствовать. вокруг тебя август, юности перегар и миллионы возможностей каждый новый день прожить лучше, чем предыдущий. и заметить наконец, что счастье не надо искать. оно, хитрюга, всегда под носом.

Наша соседка уже сорок лет терпит мужа. Он пил, гулял, оскорблял, не давал денег, а она щеголяла с медалью жертвы и гордо заявляла, что семья сохранилась исключительно благодаря её выдержке.

Как-то раз с детьми отправилась в лес за грибами. Стояла промозглая осень.

Дождь мелкими иголками сыпался за шиворот и превращал теплые свитера в сырые тряпки. Под ногами чавкало. Птицы переругивались. Дети просились обратно, пряча руки в рукава худых курток. Короче говоря, намаялись, намерзлись, еле ноги приволокли, зато собрали целый мешок отборных белых.

Радовались, что хватит на всю зиму: и в суп, и в картошку, и для пирогов. Муж ввалился в дом выпивши и разорался из-за неприготовленного ужина. Она на полусогнутых поставила сковороду на огонь, но он уже вошел в раж. Увидев полную ванну грибов, влез обутый и начал топтать.

Дети кричали, цеплялись за штанины, а он поднимал свои огромные сапожищи и с наслаждением хрустел шапочками, превращая их в месиво.

Таких историй у них вагон с прицепом. Теперь женщина жалуется, что ничего в жизни не видела: не съела ни одного свежего куска пирога, не сносила натуральную шубу, не ездила дальше Геленджика.

Дочери выросли и упорхнули из гнезда. Иногда звонят и упрекают в своих детских травмах и вынужденном посещении психолога.

Обвиняют, что не могут устроить личную жизнь, так как в каждом мужчине видят тирана. Она в слезах оправдывается, что хотела сохранить им отца. Они категоричны: «Разве у нас был отец?»

Женщина сворачивает разговор и спешит к супругу. Он допился до трех инсультов и теперь лежит овощем. Приходится кормить с ложки, обрабатывать пролежни и находить спасение в фразе «Бог терпел и нам велел», не отличая, когда оно во благо, а когда во вред.

Терпеть можно родовую и душевную боль. Бессонные ночи, когда грудничок мается животиком.

Подростковые закидоны и юношеский максимализм. Плохую погоду, затяжную зиму, странности пожилых родителей. Пробки, если ты уже встрял.

Трудности в момент решения задач по тригонометрии. Холод и голод в засаде на кабана. То, на что невозможно повлиять, изменить, улучшить. Все остальное, поддающееся коррекции, нужно исправлять.

К примеру, недостойное поведение мужчины, ненавистную работу, головную или любую другую боль, ложь, предательство, унижение.

Менять мужа, квартиру, работу, мысли, установки и отношение к жизни. Как говорил один журналист: «Терпеть — это противоестественная вещь, потому что человек рожден, чтобы жить хорошо, а не плохо».

Для сoздания семейного счастья не может быть никаких преград! Ребята молодцы, пожeлаем им всего самого наилучшего😉

А я думала, что только у моего такие проблемы 😂

Моего Тим звали.

«Друзья» на похоронах Мэтью Перри.

28 октября в возрасте 54 лет Мэтью Перри скончался из-за остановки сердца. Его смерть вызвала глубокую скорбь среди поклонников и коллег.

Сегодня на похоронах присутствовали и знаменитости, среди которых были замечены его коллеги из сериала «Друзья», в котором Перри играл одну из главных ролей, а это: Дженнифер Энистон, Лиза Кудроу, Кортни Кокс, Дэвид Швиммер и Мэтт Леблан. Согласно источникам, церемония прошла в узком кругу.

Показать полностью (3)