Сарай История эта произошла со мной лично. Я был...
Сарай
История эта произошла со мной лично. Я был тогда мелким шестилетним пацаном, рос во дворе среди своих более взрослых друзей и подруг, а также бабушек и дедушек, коих в нашем провинциальном дворике был целый взвод.
Двор наш представлял из себя два двухэтажных двухподъездных сталинских дома, стоявших друг к другу буквой «Г», а также блок сараев по одному на каждую квартиру из двух домов — в результате получалась неслитная буква «П». Идиллия девяностых. Вокруг гаражи, заводы, центральная улица города, небольшой лесопарк, заброшенные гаражные кооперативы, наркоманские анклавы брежневских пятиэтажек и элитные высотки современного толка. В общем, мне и моим друзьям там было где развернуться в поисках приключений на свою голову.
Но одно место было для нас священным — огромный тополь, стоящий в конце блока сараев, в общем-то, завершающий наш двор. Тихое уютное место. К стволу тополя издавна была приделана лавочка, а рядом болталась тарзанка, на которой при должной доле сноровки можно было рвануть прямо с рядом стоящих сараек, что вызывало массу эмоций как у деятеля, так и у наблюдателей сего трюка. В общем и целом почти каждый вечер мы собирались там — пацаны от 14 до 16 лет и девчонки примерно такого же разброса в возрасте, и проводили там время, как только могли.
Тут важно заметить — сарайки эти всего некоторое время назад имели огромную ценность — каждая квартира имела собственный отдел и хранила там всё! Абсолютно всё. В общем-то, чтобы было понятно — это некая уменьшенная версия деревянного гаражного кооператива, только и всего. Но в наше время, под конец девяностых, в этих сараях только самые упорные старожилы умудрялись ещё что-то активно хранить. В остальном же доверять хоть какой-то ценный хабар деревянным стенам при живых-то наркоманах и алкашах никто не собирался, и сараи так и были вечно закрытыми, храня в себе горы мебели и всяких ненужных вещей. Это легко улавливалось через щели деревянных стен, и никого потому не интересовало. Ржавые амбарные замки как бы намекали всем, что там никто ничего не держит, и ничего вы там ценного не найдете.
И вот играли мы как-то вечером под тополем. Я точно помню эту картину — Дашка, старшая девчонка, люто крутит «Гагарина» (местный термин трюка на тарзанке), и мы все, ещё человек 6-7, о чём-то говорим и над чем-то параллельно дико смеемся. А в этот момент внутри одного из сараев кто-то стучится, пытается выломать дверь. Настроение эйфории и соль интересного рассказа вперемешку с выкрутасами Дашки вводят нас в небывалый транс адового кутежа, насколько это только возможно у школьников. И вдруг все замолкли. Звук стука изнутри сарая при накинутом снаружи навесном замке никто не замечал, все расценивали это как норму, но внезапно все обратили на это внимание. Дашка невероятно ловко перестала качаться на тарзанке и остановилась. Я помню отчётливо — все, замолчав, уставились на замок на двери. Кто-то ломится из сарая! Молча! Что это такое?
Ступор продолжался, наверное, секунды три, затем все, как и заведено у порядочных школьников, разбежались с дикой скоростью по домам. Я отличался от всех только тем, что ничем не отличался, и через секунду тоже разувался в прихожей. Бабушка, повстречав меня и не проморгав мой неадекват, тут же спросила, в чём дело. Получив мой сбивчивый ответ, она быстро накинула галоши и пальтишко и метнулась к соседу, живущему на нашем же этаже, дяде Серёже, мир праху его.
Даже тогда, будучи шестилетней личинкой того красавца, коим я являюсь сейчас, я почему-то подумал, что как-то очень странно они к этому относятся — такое ощущение, что там не алкаш какой-нибудь случайно оказался заперт, не баба, запертая мужем в результате бытовой ссоры, а агент Малдер пытается там найти ядерную бомбу. Выбежав во двор вслед за бабулей и дядей Серёжей, который вообще побежал как на пожар, как был, в штанах и майке, босиком, но прихватив монтировку, я немножно прифигел — население всего нашего двора вывалило наружу. В том числе и алкашня, дети, новенькие и старенькие соседи и, конечно же, старые перечницы, которым не было числа (хотя всего в нашем дворе на два дома было, если не ошибаюсь, 32 квартиры).
Взрослые мужики, коих на наш недодвор набралось всего-то пятеро человек, включая дядю Сережу, ломали замок сарая, из-за двери которого разадавался стук. Так решительно и быстро, что я сравнивал это только с тем, как спасатели ломали дверь в избу, которая пылала в частном секторе годами тремя позднее, а там, по чьему-то свидетельству, могли быть люди — пьяные, но люди. Выломав дверь, мужики ввалились в сарай. Обычный такой сарай. Куча хлама, рама от велосипеда, корзины, крышка погреба... Моя позиция — перпендикулярная входной двери в десяти метрах на крыше «УАЗика» — позволяла просматривать всё внутри сарая. И знаете — в сарае никого не было. Мужики встали возле крышки погреба, двое хорошенько долбанули по ней досками. Вскоре она поддалась и была безжалостно открыта. После десятисекундного обсуждения неизвестных мне вещей вниз полез дядя Коля, примерный семьянин из соседнего мне дома. Вылез он секунд через тридцать. Бабушка хватанула меня домой, переполох слегка угасал, однако до самого вечера двор ходил ходуном, проводились какие-то работы, к бабушке заходили то попить, то спросить что-то, то за топором...
На следующий день, получив строгий, граничащий со звездюлями, указ не подходить к сараю, я отправился на приключения. Двор отлично просматривался, шансов проникнуть в сарай незамеченным у меня не было, но уже через двадцать минут, собрав двух своих старших приятелей, я осматривал сарай, положив на все запреты свой огромный пофигизм. Сарай как сарай, абсолютно ничего примечательного, новый замок. Заглянуть внутрь не получилось — к двери с внутренней стороны прибили фанеру. В общем, услышав зов бегущей ко мне бабули и помчавшись навстречу обещанным звездюлям, я и завершил исследование сарая, на два дня лишившись законных способов покидать дом. А освободившись по УДО, я уже и не намеревался туда лезть, слишком многое ещё было не изведано для моего пытливого ума.
Прошло, наверное, лет шесть-семь, не меньше. Двор со всеми домами был снесён, на его месте красуются и поныне красно-кирпичные высотки. Мы с семьёй жили уже на другом конце города порядка двух лет, и мой пытливый ум исследовал местные лесные массивы и школьную грамоту. Брат мой, старше меня на 15 лет, обзавёлся семьёй и жил отдельно, ожидая уже второго ребёнка. Приезжал к нам раз в неделю, да и всё. Ничего интересного, кроме одного — как-то раз он разговаривал со мной на балконе, покуривая сигарету, и беседа наша зашла за тему маньяков. Брат (отсутствовавший на момент вышеописанных событий) поведал мне интересную, как оказалось, историю:
— Был у нас двор этот как двор. До твоего рождения в совковые времена всё было более благополучно, бабульки были ещё женщинами в возрасте, мужики — молодыми людьми, я ходил в школу, а нынешние алкаши ещё были порядочными семьянинами. И вот как-то раз заселился на место опустевшей, не помню, по каким причинам, квартиры мужик лет сорока от роду. Постоянно ходил в тельняшке, сам по себе был не огромного телосложения, но как-то раз я видел его в драке с какими-то залётными алкашами — он просто зверь. Бил с холодным расчётом, сильно, метко и… короче, не суть. Так вот, как-то раз пропала у нас девочка, ты её не знаешь, они всей семьёй после этого случая переехали. Было ей тогда лет семь, я был постарше её, быть может, на год-полтора. Искали её все, естественно, в первые пару дней двор был проверен полностью. Милиция начала искать уже и по району, а затем и по городу. И вот через четыре, по-моему, дня, мы, играя у тополя... помнишь, у сараек стоял?
— Конечно.
— Так вот, играли мы там и услышали, как стучит дверь, изнутри кто-то ломится. Мы перепугались, позвали родителей. Открыли дверь, а там она, девочка пропавшая. В общем, сарай был того мужика, ну и что рассказывать, сам всё понимаешь, чай не маленький, зачем он её там держал. Он погреб в сарае забыл закрыть, где её держал, девчонка и выбралась, да давай стучать. Дальше сход всем двором, он в квартире запереться попытался. Пока дверь ломали, приехала милиция — до сих пор не знаем, кто её вызвал, бежать надо было с квартал. Кое-как менты этого мужика в «бобик» вволокли, отбивая от толпы, и к себе увезли.
Наш самый гуманный суд в мире, разобравшись в ситуации, и будучи, видимо, подкупленным кем-то из заинтересованных лиц, предписал тому мужичку подписку о невыезде и привёз его обратно во двор через пару дней весёлого изолятора. Повесили на него, как мне помнится, кражу. Была ли тогда подписка о невыезде, не знаю, маленький был, но суть по факту — встречали всем двором. Я помню его тогда, спокойный, мрачный даже, отбиваться не пытался. Его мужики уволокли в сарай, а меня домой сразу погнали, как и всех нас, детишек.
Через три дня соседи в розыск подали, милиция приехала, увидела взломанный замок сарая (сломали, грубо говоря, за час до приезда ментов), ну и якобы нашла в погребе труп того мужика. Все это, конечно же, фарс, все знали, где он, кто он, в том числе и менты. Всё было очень хорошо разыграно, и добрый насильник не сопротивлялся. Оформили потом по бытовухе, проводили розыск убийцы, опрашивали соседей, но тоже как бы для формальности, все это чувствовали и говорили о том, что его повесили в низком погребе, переломав ему ноги, чуть ли не в открытую при милиции. Никто никого не выдал, виновных, если так можно выразиться, не нашли. Вот такие нравы в нашем дворе были, братишка, а сейчас сигарету стрельнуть — соседи не откроют, какой уж там самосуд.
Слушая эту историю, я бледнел, наверное, всё сильнее и сильнее. Кто тогда стучал и почему, можно только догадываться. Я проворачивал в голове сотни вариантов, мотивы и предпосылки, а потом мне исполнилось 14 лет, и прыщи заволновали меня куда больше.
Побег из психиатрической больницы Работаю я...
Побег из психиатрической больницы
Работаю я риелтером. Сталкиваюсь с разными историями в своей практике, но эта история заставила меня вновь сесть за компьютер, чтобы рассказать её читателям.
Пару месяцев назад поступили ко мне на продажу земельные участки в деревне, в Чеховском районе Московской области. Деревня тихая, места красивейшие, цена привлекательная, и до Москвы на авто за 40 минут без проблем по Симферопольке можно доехать. Участки стали распродаваться, как горячие пирожки. Поэтому езжу я в эту деревеньку каждые выходные - землю потенциальным покупателям показываю. Параллельно разузнаю о месте, чтобы досконально понимать качество товара. Что-то в интернете читаю, что-то у местных жителей расспрашиваю.
Вычитала я, что в нескольких километрах от моей деревни, в посёлке Троицкое, находится одна из старейших - построенная в начале 1900 годов - и самая крупная психиатрическая больница тюремного типа не только в Москве и Подмосковье, а и в Европе. Это то самое место, куда ссылают после суда маньяков, психов и всех, кому тяжкие преступления - убийства, разбои и так далее, сходят с рук из-за состояния психического здоровья или аффекта.
Задалась я резонным вопросом о побегах, но меня достаточно быстро успокоили - бегают оттуда редко. Раз в 10-15 лет. Как-никак всё, как в тюрьме - с высокими заборами и колючей проволокой. И если и бегут, то сразу на недалеко находящуюся железнодорожную станцию Столбовая. Но вот один побег, произошедший в начале восьмидесятых годов, отличается жестокими событиями и необъяснимыми фактами.
Работала в то время в больнице молодая женщина Татьяна. Судьба у неё сложилась не так хорошо, как хотелось бы. Родители - среднестатистические жители деревни: мать горбатилась на работе в совхозе; отец пил и бил мать, Таню и сына - младшего брата нашей героини. Татьяна окончила медучилище в Москве и очень хотела остаться работать в столице, но за годы её учебы в семье произошли перемены, которые заставили её вернуться в Троицкое. Отец спился и умер, мать своё здоровье подорвала тяжёлым физическим трудом за столько лет, а любимый младший брат «пошёл по наклонной».
Устроилась Таня медсестрой в вышеописанную больницу, матери хозяйство помогала вести и брата на путь истинный пыталась поставить. Но характером младший, видно, в отца пошёл - вспыльчивый, драчливый. Стоит кому косо посмотреть на него - сразу драку затевает. Это и стало причиной очередной трагедии этой семьи. Убили его в пьяной драке после дискотеки. Пятнадцать лет только исполнилось парню.
После смерти брата попросилась на работе Таня перевести её в отделение, где трудные подростки содержались. Как говорили те, кто знал её лично, искренне верила она, что этим ребятам, как и её брату, не хватает тепла, внимания и любви. Ко всем своим подопечным относилась как к родным. За это её и любили. Поэтому её и убили…
Никто не знает, откуда у пациентов в ту новогоднюю ночь 1982 года взялось спиртное. Пьяные разбушевавшиеся подростки вырвались из палат и, запугав немногочисленный дежурный персонал, закрыли санитарок и охрану в кладовой. Татьяна была уверена, что пациенты её послушают. Пыталась объяснить, что на дворе мороз, что их всё равно найдут и накажут ещё хуже. Но это лишь ещё больше раздражало и злило тех, кому она пыталась помочь. Татьяну зверски забили до смерти.
Эти подонки всё же добились желаемого и вырвались на свободу, отобрав ключи у охраны. Собирались в Москву новый год праздновать. Но наутро их всех нашли в лесу в радиусе пары километров от больницы. Несколько замёрзли намертво. Остальные поодиночке бродили по лесу с различной стадией обморожения и в абсолютно невменяемом состоянии.
Удивительно, что дорога на станцию и на Москву недалеко находится, в пятидесяти метрах от центральных ворот больницы, но их почему-то потянуло в противоположную сторону, в лес. Странным было ещё то, что, кружа по лесу в считанных метрах от близлежащей деревни, никто из беглецов её не увидел и не воспользовался гостеприимством местных жителей, что помогло избежать новых жертв в этой истории.
Психическое состояние сбежавших кардинально изменилось. Наглые, буйные подростки за эту ночь превратились в дебилов, разве что не пускавших слюну на подбородок. Персонал - свидетели происшедшего - уверяют, что никаких лекарств не потребовалось, чтобы успокоить малолетних преступников. Они, как послушные овечки, сами поспешили навстречу обнаружившим их милиционерам и вернулись в больницу. Никто из них не смог более-менее внятно рассказать о том, что произошло с ними ночью в лесу. Только двое, которые ещё могли пару слов связать, что-то бормотали про парня в белой меховой шапке, который их к дороге вёл, но так и не вывел и куда-то пропал.
Кто-то из сотрудников больницы позже вспомнил, что почти всю свою первую зарплату покойная Татьяна потратила на белоснежную заячью шапку - неслыханную роскошь в то время в деревне - в подарок для своего младшего брата.
. Колонны физкультурников на площади Урицкого (Дворцовая пл.), Ленинград, 1933 год
. Колонны физкультурников на площади Урицкого (Дворцовая пл.), Ленинград, 1933 год
