Раньше грудных детей оперировали без наркоза, потому что думали, что они не чувствуют боль.

Уверенность в том, что маленькие дети не испытывают болевых ощущений, похожа на бред сумасшедшего, однако это факт: вплоть до 1980-х годов при операциях, например, по обрезанию крайней плоти или инъекциях врачи не считали нужным давать маленьким пациентам обезболивающее, так как полагали, что младенцы неспособны чувствовать боль.

Сложно себе представить, сколько невыносимо долгих и мучительных часов пришлось провести новорождённым и грудным детям на столах в операционных из-за этого варварского убеждения. Удивительно даже не то, что кто-то из врачей давным-давно озвучил эти сведения, но то, что целые поколения медиков были абсолютно уверены в их истинности. Непонятно, почему ни один из хирургов не заметил реакции младенцев на прикосновения скальпеля. Скорее всего, врачи видели, но не обращали внимания, считая это очередными детскими капризами. Самым чувствительным и беспокойным грудничкам, активно выражающим своё отношение к хирургическим вмешательствам без анестезии, даже давали препараты-миорелаксанты, лишающие их возможности двигаться, но при этом сохраняющие чувствительность нервных тканей, так что дети, страдая от невероятной боли, могли лишь беспомощно хлопать глазами.

Сейчас медицина знает, что способность испытывать боль — одна из первых сложных психофизиологических функций, которые появляются у человека. Все возможности для проведения и восприятия болевых ощущений формируются у ребёнка примерно к 30-й неделе жизни, когда он ещё находится в утробе матери — с этого момента он начинает чувствовать боль ничуть не хуже взрослых.

В Шотландии красная дверь в доме означает, что хозяева расплатились по ипотеке

Это старинная традиция. Счастливые владельцы дома хотят, чтобы все соседи знали, что принадлежит лично им, и поэтому красят дверь в красный цвет.

Как сообщают:

Какой-то странный человек бил самокатом стеклянные двери "Магнита" на Чехова. Что-то хотел...

Доброе утро в Брагино

В редакцию Первого Ярославского обратился ярославский боец Алексей Тихомиров. Сейчас он участвует в спецоперации. За свои заслуги ярославец получил медаль Суворова и очень хотел кое-что передать своим родным.

Хотел бы посвятить награду своей семье: жене, сыновьям и родителям! – сказал Алексей. Он передаёт большой привет родным и говорит, что очень сильно по ним скучает.

А лето улетает…😔

Подписчица недовольна:

Вопрос к владельцам здания по адресу большая Федоровская 79. Как по вашему мнению должна взбираться мать с коляской и ребенком по этой лестнице, чтоб сходить в магазин. Сделайте пандус!

А подписчики подсказывают:

Пандус сбоку.

Показать полностью (1)

- Мишка, я чего зашёл-то, – мял кепку в руках отец. – Не подмогнете нам с матерью картоху выкопать? Стыдоба какая, у всех уже прибрана, а у нас как бельмо на глазу. Мы бы сами. Но у меня артрит прихватил, а матери спину пересекло.
Мишка, натягивая сапог, пробурчал: – Ну и куда вы её столько сдадите? Не голодаете чай. Сегодня, бать, не могу, в район еду.
Отец хотел сказать что-нибудь порезче, но махнул рукой и вышел.
Во дворе схватил вилы и, прихрамывая, пошёл на огород. Анфиса, перетянувшая пуховым платком больную спину, засеменила рядом.
– Ну чё, Миколай, придут дети?
Он рявкнул.
– Ага, жди. Бери вон ведро и собирай картошку. Народили пятярых, етить их за ногу, а им некогда родителям помочь. Шевелись, старая. К вечеру хоть немного пройдём.
А тем временем Ирина, жена Михаила, ему выговаривала.
– Ну что вы за порода такая Тумановы. Все себе, все поодиночке. Господи, родителям не помочь. Стыд-то какой. Были бы мои живы, на крыльях бы полетела, – всхлипнула она.
Михаил обнял жену.
– Что-то и правда нехорошо получилось. Живём вроде недалеко, а собираемся редко. А давай так. Я в правление, отгул возьму. А ты на телефон. Отбрыкиваться будут, скажи, приеду, свяжу и привезу, – захохотал он.
Ирина села за аппарат и открыла записную книжку.
– Как не можете? Работа? Она у всех не заканчивается. Отгул берите. Не стыдно, старики надрываются, а им лень пятую точку поднять. Детей не с кем оставить? С собой берите. На природе-то всяко лучше, чем с планшетом на диване. Все ждём.
Где уговорами, где угрозами, уговорила Ирина всех.
А тем временем дед Миколай сел перекурить.
– Да, Анфиса, видимо до снега мы картоху копать будем. И на хрена столько насадили? А все ты. А вдруг робятам не хватит. А где твои робята-то? Палец о палец ударить не хотят. А раньше помнишь? Как кучей навалимся, к обеду уже все выкопано. Эхма, были времена...
Анфиса прислушалась.
– Слышь, дед, подъехал вроде кто-то? Сходи, посмотри.
Миколай поковылял в сторону ворот. Оттуда сразу смех, крик. Анфиса, держась за больную спину, пошла на шум.
Господи! Народу сколько. И дети приехали и внуки. Радость-то какая.
– Ну, бать, показывай, где у тебя тут лопаты, вилы, ведра? – командовал Михаил.
Отец, давя слезы, грубовато прикрикнул.
– На месте. Чё забыл уже?
И началось. Кто копает, кто собирает, кто картошку для сушки под навес носит. Анфису в дом отправили. Снохи рукава засучили, накормить всех потом надобно. Но не лежится Анфисе. Там покажет, там подскажет. Как без хозяйского пригляда.
А на огороде веселье.
– А помнишь, Мишка, ты мне в детстве картофаном в лоб запустил? Держи ответку! – смеётся Сергей.
Дед шутливо ворчит: – Чё удумали, пострелята, в пулялки играть. Самим под сраку лет, а всё как пацанва.
Ура! Огород выкопали, ботву аккуратно в кучу сложили, картоха под навесом. Пора и перекусить.
Накрыли большой стол во дворе. Весело. Детство вспоминают. Анфиса нет, нет, да слезу вытирает. Хорошие у неё дети. Мимо односельчане проходят. Здороваются вежливо. Хвалят. Кто-то с грустью своих вспоминает, давно не приезжают.
Иринка тихо спросила Мишку: – Ты-то что на работе сказал?
Он обнял её за плечи.
– Так и сказал, что родителям помощь нужна. Сразу отпустили, говорят, родителям помочь – святое дело.

«Наташкины рассказы»

Найдены карты в парке по Тухвата Янаби.