Лизонька
Время 23:16.
За столом в зале обычной трехкомнатной квартире, сидит семья. Мать, отец, бабушка, младшая дочь Лизонька и я, меня зовут Олег, я старший брат Лизы. Мама Лизы для меня приходилась мачехой, отец сошелся с ней, когда мне было 5 лет. Сейчас мне 18.
Гробовая тишина. На столе пустые тарелки и приборы. Работает оставленный без внимания телевизор. Освещение в комнате не очень, от этого темновато, но света достаточно, что бы было видно, как, черные, с жирными выступающими сосудами, глаза Лизоньки поочередно смотрят на каждого члена своей семьи. Она следит, что бы каждый играл свою роль, иначе ей станет не интересно. Слегка уловима дрожь в теле ее матери, которая дольше всех испытывает этот ужас, начавшийся неделю назад, когда Лиза не пришла из школы домой, но, спустя три дня, в два часа ночи позвонила в дверь. Не совсем она. Скорее то, что завладело ее телом. Это все так же моя маленькая сестренка, со светлыми волосами и румяными щечками. Но лишь глаза выдают ее и, иногда, когда она размыкала губы, кривые гнилые желтые зубы, местами сколотые, тоже отдаленно напоминающие человеческие. С этого момента вся наша семья – были игрушками. Когда она не спала – она играла, а кто не подчинялся, тот умирал в страшных мучениях на глазах у остальных. Что и случилось с нашим дедушкой, который не смог совладать с собой и начал, читая «Отче наш», креститься. Поставив на плиту таз, Лизонька притащила на кухню своего дедушку и сунула головой в кипящую воду. Как он не сопротивлялся, но выбраться из лап монстра, с виду напоминающего его родную внучку, шансов у него не было.
Убрать изуродованное тело с кухни нам она не разрешала, поэтому приходилось постоянно ощущать зловоние разлагающегося тела. Лизонька приоткрыла рот и еле слышно произнесла: «Мама». Мачеха вздрогнула от ужаса, пронзившего все ее тело, и посмотрела на дочь. Та взглядом указала на чайник, стоящий в центре стола и ее мама послушно встала и, трясущимися руками, стала наливать чай в наши чашки. Закончив - села на свое место. Все принялись не спеша пить чай. За неделю мы все поняли, что надо делать. Мы были как куклы, в руках непослушного ребенка. «Что на десерт?» - спросила Лизонька, все также смотря на маму глазами, полными смерти и бесчеловечности. Мачеху затрясло еще сильнее. Она вспомнила, что последний кусок торта скормила дочери еще два дня назад. Она так же вспомнила, что вчера, когда Лиза задала тот же вопрос, и она ответила отрицательно, то лишилась части собственной плоти левой ноги, которую маленький монстр вырвал своими зубами и съел, запивая чаем. Взглянув на забинтованную кровоточащую рану, ее мать еле слышно произнесла: «М-м-милая…у нас сладкого.. н-н-ничего нет… давай мама сходит в магазин и что-то купит?» - в надежде, что дочь выпустит ее на улицу и даст возможность сбежать. «Мама, ты же знаешь правила, - монотонным голосом сказала Лизонька, – мы не выходим на улицу. А по поводу сладкого… говоришь ничего нет?» Лиза распахнула рот в широкой улыбке, обнажив свои безобразные зубы, облизнула губы языком и посмотрела на меня. Все члены семьи опустили глаза. Они поняли, что сейчас произойдет нечто ужасное, но сделать хоть что-то никто не осмелился. Лизонька спрыгнула со стула и, напевая какую-то детскую песенку, начала медленно шагать в мою сторону. По моим щекам текли слезы, но я не издавал, ни звука, лишь зажмурил глаза, в ожидании неизбежного. Я почувствовал дыхание в нескольких сантиметрах от своего лица, а вместе с этим и жуткую вонь. «Н-н-не надо, умоляю тебя!!!» - выдавил я сквозь невообразимый страх. «ЧТОООО!!!!!!» - не человеческим голосом заорала Лиза и мощным ударом сшибла меня со стула. Я ударился головой о батарею и сделал вид, что потерял сознание, сам продолжая смотреть на происходящее сквозь щелку закрытых глаз. Гнев моей сестры резко сменился милым детским умилением. Она поднесла руку ко рту и, хихикая, сказала: «Упс… какая же я неуклюжая. Теперь придется ждать, пока он очнется, ведь поочередно ломать его хрупкие косточки намного приятней, зная, что он тоже наслаждается этим!». Но тут ее взор резко пал на то место, где еще несколько секунд назад сидела бабуля. Стул был пустым и из коридора донесся скребущий звук ключа, который бабуля пыталась запихать в дверную скважину. Лиза побежала в коридор и пропала из нашего поля зрения. Дальше последовали умоляющие крики бабули, затем ее дикие вопли и звук рвущейся плоти. Отец взял жену за руку и сочувствующим взглядом посмотрел на нее, но успел выдернуть руку, когда Лизонька вернулась, вся перепачканная в крови. Особенно кровавый был рот, которым она, видимо, и рвала бабулю на части. В комнате раздался запах железа. «Ну что, давайте дальше чай пить?» - спросила она и, довольная, плюхнулась на стул.
По собственной неосторожности завозился. Мама Лизы и отец, как мне кажется, мысленно молились, что бы дочь, насытившаяся бабушкой, потеряла ко мне интерес и оставила жить. Но нет. «А-а-а-а… наконец-то!» - довольным голосом сказала Лиза и, отставив чашку чая, вновь спрыгнула со своего стула. «Видишь ли, дорогой братик. Моя мама, мерзкая сука, не оставила ничего сладкого для твоей любимой сестренке. Так что придется как-то меня, теперь, утешать. А нет ничего приятнее треска ломающихся костей. Вопли боли только приветствуются, так что не стесняйся!» - сказала она и рассмеялась в полный голос. Смысла претворяться без сознания больше не было, я открыл глаза и посмотрел прямо на нее… но вдруг из неоткуда пришло, казалось бы, спасение. Раздался звонок в дверь. «Эй! Есть, кто живой?» послышалось из-за стены. Соседи услышали крики умирающей бабули, и пришли поинтересоваться, все ли в порядки. Мачеха взглянула на отца. В ее глаза блеснул лучик надежды. Надежды, что этот кошмар может закончиться. Надежды, что мы останемся жить.
Лиза недовольно посмотрела в сторону входной двери, точнее, в сторону темного коридора, откуда доносился звук звонка и, также, лежала разбросанная на полу бабуля. «Ты знаешь, что делать» - без какой либо интонации произнесла она, взглянув на отца. Он покорно встал, зашел темный коридор, схватил куски тела бабушки и оттащил их на кухню. Затем двинулся по направлению к входной двери, но Лиза окликнула его. Посмотрев на нее, он увидел, что дочь, своей маленькой ручонкой, держит маму за нижнюю челюсть, сжимая так сильно, что она еле держится, что бы, не заорать. «Без глупостей, пап» - сказала дочь. Отец одобрительно кивнул и пошел к двери. Я, все так же продолжая лежать у батареи, обратил внимание на кухонный нож, который лежал на шкафу. Его положила туда еще утром Лиза, им она игралась с нашей собакой Ричардом, порезанное тело которого, теперь, лежало в ванной комнате. Разговор отца с соседями был слышен отрывками. «Да нет, все в порядке… это? Нет, это не кровь, обляпался, крашу трубы… спасибо, у нас все хорошо». Далее все затихло, но не было слышно звука закрывающейся двери. Мачеха, широкими глазами, полными ужаса, смотрела на Лизу, которая держала ее за нижнюю челюсть, и, сжимала все сильнее и сильнее. Было понятно, что неведение, что там происходит, у входной двери, нервировало «ребенка». «Па-а-а-а-а-ап!», - крикнула она, – «ПА-А-А-А-А-А-А-А-АП!!!!». Сил терпеть эту боль у мамы, уже не было, но она знала, что если закричит, то погибнет в этот же момент. Я медленно, бесшумно перемещался в сторону, забытого Лизой, кухонного ножа. Вдруг в дверном проеме (в комнату, где мы находились) появился силуэт отца. Лиза отпустила маму и, молча, смотрела на него. Отец сделал шаг по направлению к ней и вышел из тени. Лицо у него было бледное. Он виновато посмотрел на свою жену. Стало все понятно, что отец упустил единственный шанс и сделал все так, как требовало чудовище. «В чем дело, папочка?», - с недоверием спросила Лиза. Отец молчал. «Папа, я спрашиваю тебя, В ЧЕМ ДЕЛО!?!?!?», - перейдя на крик, повторила она. От этого отца и мать Лизы передернуло. Я понял, что если сейчас же не сделаю то, что задумал, то мы так и сгнием здесь заживо, в этой чертовой квартире, или будем разорваны на части, подобно нашей бабуле, нервы которой попросту сдали. Сжав свои маленькие кулачки, «ребенок», оказавшись ко мне спиной, начал движение к отцу, который, видимо, не мог уже больше продолжать играть в эти игры и просто стоял и плакал. Я закрыл глаза, мысленно произнес что-то типа «будь ты проклята» и, поднявшись на ноги, на пределе своих возможностей, схватил нож и с криком вонзил его в шею своей сестре. В этот самый момент в комнате погас свет, и мрак заполонил собой все пространство. Стало так тихо, что я слышал свое дыхание. Я попятился назад, отпустив рукоятку ножа, и услышал звук падения маленького тела. Простояв так секунд, как мне казалось, 20 я понял, что эта темнота давит на меня и выносить дальше, это сил нет. «Папа?», - спросил я, но в ответ ничего не услышал. На ощупь по стенке я добрался до выхода из комнаты и проследовал на кухню, где чуть не упал, споткнувшись о месиво тел дедули и бабули. Запах гниющего тела на кухне был столь резок, что чуть не стошнило. Из шкафа достал свечку и, чиркнув спичку, зажег ее. Неровный переливающийся свет стал освещать мое движение по направлению к залу. Проходя мимо входной двери, я обнаружил, что она была нараспашку. Единственное что не дало мне сбежать - это понимание того, что в соседней комнате мои родные, которых я так хочу спасти. Сделав несколько шагов, я очутился у входа в зал, и тут же обнаружил тело своего отца, которое лежало прямо у моих ног. Оно было неестественной формы, больше напоминало мешок из кожи, набитый вперемешку мясом и переломанными костями. Я стоял и смотрел на него, оцепеневший от осознания, что самое страшное еще не закончилось. Я так и стоял бы еще долго, если бы мое внимание не привлек звук какой-то возни в дальнем углу комнаты. Я поднял глаза. Вытянул руку, в которой была свеча, таявшая горячим воском на меня, и увидел, рефлекторно трясущиеся ноги мачехи, лежащей на полу. На ней сидело существо, все так же напоминающее мою сестру, но ноги и руки были выгнуты как-то не по человечески. По пучкам волос на ее платье и рядом, я понял, что они выпадают. Ногти выглядели как когти животного. Она сидел спиной ко мне и, в прямом смысле этого слова, грызла лицо моей бедной мачехи, быстро-быстро тряся головой, как голодная собака, грызущая кость. Я попятился назад и задел, плечом, дверь в комнату, которая издала не громкий, но все же, скрип. Лизонька, резко вздрогнув, замерла. Я стоял и смотрел ей в спину, понимая, что она знает о моем присутствии. Медленно она повернула голову, посмотрев на меня. Улыбнулась. «Братик…», - уже совсем не человеческим голосом начала она, – «… ну что же ты, заходи, будем дальше играть». Лиза улыбалась в полный рот и с ее зубов струей стекала кровь.
Я бросил свечу в ее сторону и бросился прочь из квартиры. Хорошо, что в подъезде был свет. Я добежал до первого этажа, мне казалось, что чудовище преследует меня. Выбежав из подъезда я, в домашних штанах и майке, бежал прочь от своей девятиэтажки. Оказавшись уже на приличном расстоянии, я заметил сидевших, во дворе за столиком, местных ребят. «Бегите! Она и вас сожрет!» - кричал я им, охваченный ужасом. В ответ услышал дикий ржач, и в меня полетела пивная бутылка. Я посмотрел на свое окно, где целую неделю мы были узниками чудовища, поселившегося в теле ребенка. В окне зала, где все происходило, я увидел силуэт Лизоньки. Она стояла ногами на подоконнике и махала мне рукой. В паническом ужасе я вновь дался бегству. Бежал всю ночь подальше от этого адского места. Потом попал в отделение полиции. Рассказал все им. Было разбирательство. Суд. Меня судили за жестокое убийство собственной семьи. Найдены тела отца, мачехи, бабушки, дедушки. Тело сестры Лизы не найдено, согласно рапорту. Сейчас я нахожусь в психбольнице, куда меня пожизненно отправили, после всех судов и разбирательств. Я сижу в своей палате. Каждый день мне колют, какие-то препараты, от которых я не могу даже ровно стоять. И я пишу свою историю. Сейчас время посещений, но меня некому навещать. И вот я слышу знакомый голос. Это голос моей сводной сестры Лизы. «Здравствуйте, я пришла навестить своего братика, его зовут Олег».
