Открыт набор в спортивный клуб борьбы «Varaev team» Так же...
Открыт набор в спортивный клуб борьбы «Varaev team»
Так же ведем набор в группу смешанного единоборства «ММА» От 6 до 16 лет.
Катаемся бесплатно на самокате в любом городе! Получить можно у бота в источнике!
Катаемся бесплатно на самокате в любом городе!
Получить можно у бота в источнике!
Катайся 50 раз бесплатно Не благодари, получить можно в источнике☝🏻
Катайся 50 раз бесплатно
Не благодари, получить можно в источнике☝🏻
Открой мои глаза Автор: Дмитрий Стаин Вы...
Открой мои глаза
Автор: Дмитрий Стаин
Вы когда-нибудь сталкивались с мистикой или настоящим кошмаром? Нет, речь идет не о том, что где-то что-то упало, или пропало, а настоящем ужасе, увиденным своими глазами.
Раньше я не верила во все это, была скептиком. Отрицала все то, что не поддается объяснению, пока однажды я не столкнулась с подобной ситуацией лицом к лицу в восьмидесятых годах.
Мне было тридцать лет на тот момент. Я не могла найти нормальную работу, пока не раздался звонок от родственницы. Тетя Катя – так звали её, сообщила, что если я хочу, то могу поработать у неё сиделкой. Почти сразу же дав ответ, мы обо всем условились. Так прошла одна неделя, затем другая. Старушка постоянно лежала в своей белоснежной кроватке и не моргая смотрела в потолок ожидая смерти. Я меняла ей постельное белье каждые два дня. Её обесцветившиеся глаза молча смотрели в одну точку, даже по ночам, и тогда, когда я её кормила. Правда было это трудно делать, приходилось руками разжимать челюсть и запрокидывать чайной
ложечкой жидкий суп. Также смазывать её дряблую желтую кожу специальным раствором, чтобы не было пролежни. Она уже была мертва, по сути. Но пока билось сердце, еще принадлежала к миру живых.
В один из вечеров, я смотрела телевизор. Время было позднее, но спать совершенно не хотелось. Переключала канал за каналом, пришла к выводу, что ничего путного в ночное время не показывают. Постелила себе кровать, так как тетя Катя должна была прийти утром. К слову скажу, что эта женщина не особо любила старушку, ей была важна лишь квартира. Тут кроме телевизора и холодильника из техники больше ничего не было, даже обычного телефона.
Перед сном захожу в соседнюю комнату. Рот бабушки был приоткрыт, а глаза стали совсем белыми от пелены...она умерла.
Я не знала, что мне делать, и как быть. Но быстро сообразила, что раз на улице холодно, то можно открыть окно. Лицо старушки мне пришлось накрыть тканью и сквозь неё закрыть глаза, также я сложила её руки на груди. Признаться, делала я это с отвращением.
Спешно покинув комнату, я вернулась к себе. Сон как рукой сняло. Выключив свет, я все-таки попыталась заснуть, но всякие ужасные мысли, предательски лезли в мою голову – я сделала большую ошибку, что не заперла дверь комнаты с мертвецом.
Кажется, я почти ушла в мир сновидений, как вдруг, послышались шаркающиеся шаги. Кто-то прошел мимо двери.
Это не мог быть кто-то сторонний, так как я одна живая душа в этой квартире.
Аккуратно поднявшись с кровати, вышла в коридор. Старенькая бабушка, которая как мне показалось была мертва – шла куда-то. Мне стало стыдно, что могла ошибиться и принять её за мертвую.
Она шла не спеша. Может на кухню, может в туалет, однако что-то здесь не так! Тогда мне стало страшно, вероятнее всего мне нужно было
спрятаться в укромных уголках квартиры и молится, но вместо этого я подбежала к бабушке с фразой:
— Зачем же вы встали? Вам ведь лежать надо!
Стоило мне коснуться её руки, как я ощутила холод, сродни
ледяного метала.
— Открой мои глаза, - произнесла старушка с озлобленным голосом.
Мои глаза немного привыкли к темноте, и я заметила, что на голове старушки ту самую ткань, что накрыла ей голову. Машинально сняв её с головы, я закричала от ужаса. Распухший язык живого трупа вывалился наружу, а глаза были закрыты.
Отпрянув от страха назад, я забежала в ванную, я даже не успела включить свет, но успела запереться. Старушка начала стучать в дверь, да приговаривать:
— Открой мои глаза! Открой же их!
Мне было страшно, но самое страшное было впереди. Дверь начала давать трещины, а все потому, что старушка начала бить её чем-то тяжелым, как я поняла потом – она билась головой, с размаху. Удары резко прекратились, не было ничего слышно. Так я просидела до утра, пока утром не пришла тетя Катя. Только тогда из темного помещения, зареванная и с мешками под глазами, я вышла в коридор. Дверь ванной была в крови, трещинах и
царапинах. Кровавый след тянулся до самой спальни. Тетя Катя в панике побежала в комнату. Старушка мирно покоилась в своей кроватке, только вот одеяло было сброшено на пол.
Тетя Катя побежала к соседям, чтобы позвонить в морг, а я подошла к старушке, чтобы попытаться понять, было ли это все ночью взаправду. Лоб старушки был потертым и местами с маленькими царапинами. На руках, под ногтями были кусочки дерева и белой краски, значит старушка и вправду, вставала. Перед уходом из квартиры, захожу в ванную, и пытаюсь привести себя в порядок. Умывшись водой, смотрю в зеркало. Позади меня стоит та самая бабушка.
— Открой мои глаза! – тихо произнесла она.
От неожиданности, и взвизгнув, я обернулась, но никого уже не было.
Что движет мертвыми, и что их держит здесь после смерти…для меня это навсегда останется загадкой.
Складбище Все лето, пока родители были на работе,...
Складбище
Все лето, пока родители были на работе, Игнат проводил на складе у бабушки. Летняя продленка отменилась из-за ремонта школы, сидеть один дома Игнат наотрез отказался. И, бабушка, повздыхав, согласилась брать его с собой на службу.
Склад стоял среди рабочих пристроек, старых заколоченных зданий и подсобных помещений. Позади него был пустырь. Склад возвышался над соседними зданиями — бетонная коробка с узкими окнами и одной-единственной дверью, металлической, крашенной багряной краской, с тяжелым навесным замком. На двери белой краской кто-то небрежными крупными буквами вывел «СКЛАД».
На складе хранились вещи для железнодорожников — через город проходила железная магистраль, на которой трудилась большая часть его населения. Бабушка работала кладовщицей. Каждое утро она зажигала свет над единственным столом, заваленным бумагами, бланками учета, приходными и расходными ордерами. Стол стоял особняком, у самой двери, в пятне желтого тусклого света. Во всем остальном складе царила темнота. Верхнее освещение почему-то всегда не работало, поэтому нужные ящики искали с большим тяжелым фонарем.
Игнат приходил на склад утром и радостно кидался в заманчивую темноту — словно в воду нырял.
Склад состоял из огромных стеллажей, на которых стояли, лежали, громоздились сокровища. Коробки с радиодеталями, микросхемами, диодными лампами. Ящики с запасным стеклом для светофоров — тяжелые прозрачные блины из стекла, красные, зеленые, синие… В дальнем углу горой была навалена зимняя униформа, тяжелые тулупы. Эту гору Игнат покорял с разбегу и часто засыпал на ее вершине. В одной из коробок он нашел сотню длинных белых стеариновых свечей. С ними путешествия по складу становились еще интереснее. Провода, приборы, датчики — в мерцающем свете все выглядело настоящим кладом.
Игнат открывал каждый ящик и с тихим восторгом изучал очередную находку. Иногда он относил ее к бабушке — та коротко объясняла, зачем это нужно, не отрываясь от бумаг. Она все время что-то оформляла, пальцы у нее были синими от подтекающей ручки и фиолетовой бумаги-копирки…
Некоторые верхние стеллажи были пустыми. На них Игнат забирался, словно юнга на мачту, по соседним шкафам, устраивался в пыли, разворачивал выданную бабушкой шоколадку и начинал наблюдать. Он быстро понял, что на складе, кроме него, бабушки и невидимых, но всегда слышных крыс, есть и другая жизнь.
В углу за полками дважды в день — ровно в двенадцать и в половине четвертого — появлялся прозрачный человек. Долговязый человек в пальто, с зонтом, с портфелем под мышкой, с длинными лицом в очках с толстой оправой. На несколько секунд он замирал, озирался, потом досадливо морщился — словно зашел не в ту дверь — и уходил обратно в угол, в стену. Это повторялось без изменений, и сначала Игнат хотел помочь заблудившемуся человеку, но тот его не замечал. Игнат пожимал плечами и раз в неделю на всякий случай заглядывал в угол, чтобы проверить, не пропал ли теневой человек, но тот был точен, как часы.
За наваленными в кучу тулупами находилась особая стена. Если к ней прислониться, то можно было услышать радио — оно негромко играло какие-то марши и старые романсы, а еще там передавали сообщения про войну. С обратной стороны стены был пустырь. Игнат излазил его в поисках источника звука. Но понял, что радио играет где-то внутри стены, а не за ней. Слушать радио было интересно, но иногда трансляции о победах под какими-то городами прерывались шипением, словно кто-то резко выкручивал ручку настройки.
Под нижним стеллажом, рядом с алюминиевыми баками, жила масса. Игнат хотел придумать ей имя, но не смог. Масса состояла из складок кожи, вполне человеческой на вид, у нее была одна короткая деформированная ручка с тремя пальцами. Масса всегда боязливо колыхалась, когда Игнат заглядывал к ней в гости, поэтому он старался делать это пореже.
В середине дня бабушка разворачивала обед, грела в старенькой плитке, на которой сверху громоздилась куча бумаг. Раскладывала по тарелкам — красивым, белым, расписанным цветами, легоньким, почти невесомым. На обед всегда были разные блюда: котлетки, запеканки, пироги. Бабушка, как и Игнат, не любила гарниры, поэтому разрешала оставлять на тарелках недоеденную картошку или вареные овощи.
Игнат иногда тайком стряхивал их в свернутую кульком бумагу и относил к дальней стене склада: в ней было отверстие-нора, которое выглядело бесконечным туннелем в темноту. Игнат специально светил туда бабушкиным фонарем, но конца так и не увидел, а с обратно стороны стены дыры, конечно, не было. Игнат оставлял остатки обеда у норы, отворачивался ровно на пять секунд. А когда поворачивался обратно, еды уже не было, а вместо бумажного кулька лежало цветное стеклышко. Если повернуться раньше или позже, то никакого стеклышка не было. А стеклышки Игнат собирал и рассматривал сквозь них людей: их лица забавно искажались, у кого-то появлялись две головы, у кого-то отрастали лишние глаза или рты. Игнат не знал, что это значит, но наблюдать за людьми сквозь стеклышки любил. Правда, большую часть времени он проводил с бабушкой, а она сквозь стеклышки выглядела как обычно, никаких странностей.
В конце лета Игнат заболел. Неделю он лежал дома с больным горлом и не мог говорить — сипел, как старый кран. Потом собрался с силами и выдал матери:
— Ма-ам.
— Да, Игнат?
— Мам, мне уже получше. Можно я, когда поправлюсь…
— Поедешь с нами на дачу. Там накупаешься, ягод поешь.
— Ну да. А можно я потом к бабушке пойду?
— Куда?
— Ну на склад. К бабушке.
— К какой бабушке, Игнат?
Мама нахмурилась. Ее родители жили в Мурманске, муж был детдомовским и своих родителей никогда не знал. Но сын спрашивал с абсолютно честными глазами… Выслушав Игната, она побледнела и бросилась к мужу.
Когда Игнат выздоровел, родители привели его к складу. За время болезни тропинка к нему заросла травой, словно по ней никто не ходил. Склад был закрыт, навесной замок покрыт толстым слоем пыли. К белой надписи на двери кто-то мелом сделал кривую приписку — теперь она гласила «СКЛАДБИЩЕ».
Родители почти не сердились на него — с облегчением отчитали за фантазерство. Лета оставалось всего ничего — на следующей неделе уже сентябрь, начинаются занятия в третьем классе, и Игнат больше не будет шариться по пустырям и выдумывать сказки.
В последний день лета Игната отправили за хлебом. Задумчиво грызя свежую булку, он прошел мимо пустыря, на котором стоял склад. Постоял минутку. И свернул на знакомую тропинку.
В окнах склада не горел свет, замок по-прежнему висел на двери. Игнат тоскливо вздохнул. Посидел на пороге, обхватив колени руками. Положил пакет с хлебом на землю, поднял руку и постучал в дверь.
Секунду ничего не происходило.
Потом дужка замка медленно со скрипом стала выворачиваться наружу. Замок с лязгом упал. Дверь тихонько отворилась. Из темноты навстречу Игнату вышла бабушка, улыбнулась ему и отступила в сторону.
— Пришел наконец-то? Соскучился?
— Привет, ба. Ага.
— Ну проходи…
И Игнат со счастливой улыбкой шагнул внутрь.
