Скорей бы уже наступило это время... Ожидание первого снега, чудес и мерцающей гирлянды

Предупреждение

Я переехала в новый дом пять лет назад. В последние два года начали происходить странные вещи. Все началось в октябре 2004 года. Я услышала странные шаги, но не обратила внимания, думая, что, этому есть объяснение. Мой шестнадцатилетний сын, Майкл, спал в спальне внизу, а его маленькая сестра и я спим в спальне наверху.

Однажды утром я проснулась и увидела Майкла, который спал на полу моей спальни. Он,сказал, услышал странный шум, в своей комнате и вскоре увидел тени движущихся по всем стенам. после того как один штекеров вылетел из розетки, он испугался и убежал из своей комнаты. Я решила что дело в неисправной электропроводке.

Я через год я познакомилась с Майком, и он переехал ко мне. Сначала Майк не мог спать при шуме кто-то ходил вверх и вниз по лестнице. Он всегда выходил проверять, но там ничего никогда не было. Он всегда спрашивал: "Вы слышали, что-то?" Я кивала, я просто привыкла слышать их.

Четыре месяца назад, Майк сидел за компьютером у двери спальни Майкла, и внезапно вскочил от боли на животе. Он поднял рубашку и обнаружил глубокую царапину на животе. Рядом не было острых вещей, и нет возможных объяснений царапине. Я также видела тени краем глаза, но когда оборачивалась ничего не было видно.

Мы лежали в постели две недели назад, смотря телевизор. Я лежала у открытой двери, и увидела тень которая двигалась, в комнату моей дочери. Майк вскочил и сказал мне, на этот раз он это видел слишком хорошо. Я очень испугалась тогда, и легла спать на другую сторону кровати.

Вскоре все забылось, но через два дня назад Майк сидел за компьютером, держа в руках кусок ватмана на коленях. Внезапно бумага ударил ему в глаз, и поцарапала ему роговицу. Он был помещен в больницу и находился в состоянии сильного стресса. Он не может объяснить, как бумага ударила его глаз, он просто держал ее на коленях.

Сначала я думала, это просто какой-то озорной призрак, но теперь я начинаю очень беспокоиться, после этого нападения на Майка. Это уже не озорной призрак, а злой. Интересно, это тень, которая всегда была со мной, которую я всегда видела краем глаза ... или, это то, что было уже в доме.

Две недели назад, мой сын выбежал, крича из ванной говоря, что он видел кровавое лицо, завернутый в грязную ткань. Он покончил с собой в прошлую пятницу, и мы все опустошены, и это не передать словами.

Его предсмертную записку содержала: "Я сфотографировал его мама".

В камере содержалось эта фотография:

Последнее свидание

Мы живём в городе Благовещенске Амурской области. Мой папа, Игорь Иванович Беззаботнов, уехал к своей сестре в далёкий город Рыбинск повидаться с родственниками, погостить. Да и задержался. Когда уехал, моему сыну был годик с небольшим. Таким дед видел его последний раз в своей жизни. Хотя нет, предпоследний. А последний раз был уже в той, «другой» его жизни. О чём я и хочу вам рассказать. 

Снимали мы квартиру в четырёхквартирном доме барачного типа. Хотелось пожить в доме «на земле», чтобы ребёнок чаще бывал на улице. Сынок мой подрастал, было ему уже около четырёх лет. В просторной кухне имелся глубокий, но довольно тесный погребок, в котором мы хранили небольшое количество картофеля, банки с вареньем и соленьями. 

И вот пришла мне телеграмма с печальным известием, что моего папы не стало, а съездить, проводить его в последний путь не было финансовой возможности. Конечно, оттого и горе было тяжелее. Выслала я родственникам денег на похороны и осталась дома в переживаниях и горючих слезах. 

Вот девять дней прошло, приближаются сороковины. Слышала, что душа умершего сорок дней находится на земле, рядом с нами, а затем улетает в мир иной. Правда это или нет, но в моём случае так, видимо, и произошло. 

В ночь на сороковой день после ухода папы снится мне сон, но такой странный – то ли сон, то ли явь. Как будто чей-то настоятельный голос убеждает меня спуститься в погреб вместе с сыном. И хотя я осознаю, что не должна этого делать, это абсурдно, поддаюсь убеждению, беру сына и спускаюсь в погреб. Занятие не из лёгких – крутая лесенка, теснота, то есть всё как в реальности. Но когда мы спустились, я увидела, насколько погреб вдруг стал просторным, прямо как кухня над ним. Пол земляной, а стены аккуратно обиты досками. 

Мы с Иваном пока вдвоём, но точно знаю: надо немного подождать. И вот из ниоткуда появляется мой отец в одежде, в которой я привыкла его видеть: военная рубашка цвета хаки, брюки в мелкую клетку, коричневые сандалии. В общем, образ не отпугивающий, а наоборот – очень родной. Освещение было как днём на улице, но и немного в полумраке, хотя обстановка, цвета – всё видно. 

Я, как бы осознавая неестественность ситуации, держусь по отношению к отцу насторожённо. Он же, подойдя к стене и опершись о неё так, как делал последнее время перед отъездом, потому что болела нога, сказал: «Так вот каким Иван уже стал!». Это была его единственная фраза. Отец смотрел на меня и своего внука с большой любовью. И с какой-то грустью. Только он один понимал, что сейчас происходит. Уж как отец выпросил там свидание с нами, не знаю, но это было самое настоящее прощание, теперь уже действительно навсегда. 

Я же в тот момент ответила отцу очень сухо: «Да, папа, вот таким стал Иван». Мы ещё немного помолчали, и отец сказал как бы мысленно, но я это услышала, поняла: «Ну что ж, мне пора», – и исчез. 

Сколько раз я потом корила себя, что не смогла поговорить с отцом в тот момент, спросить его о чём-нибудь, побольше рассказать о внуке. Но, видимо, по-другому было нельзя. Ведь всё это происходило помимо моей воли. 

Папы не стало на 71 году жизни. Прошло уже почти 13 лет, а мне до сих пор его очень не хватает. Все люди, с которыми он пересекался, отзываются о нём с теплотой. Это был удивительный человек с очень нелёгкой судьбой, который никогда не падал духом, ни разу никому не отказал в помощи. Светлая ему память.

ЛЮБИМАЯ МОЯ

Я умер. Она никогда не любила меня, поэтому я умер. Это не самоубийство. Это единственный способ прогнать боль. Я так думал. Но боль не прошла. 
Я все еще сижу здесь, на лавочке в парке. Именно на ней однажды ночью я перерезал себе вены, а поутру люди шли мимо, не замечая крови и считая меня пьяным. Только к полудню ко мне подошли охранники правопорядка. Уже скоро я оказался в морге. Точнее, мое тело. Я-то остался здесь. 
Рядом со мной никто не садится. А если и садится, то уходит с головной болью. Ну и замечательно, не подходите. Вы мне не нужны. 
Все мои чувства сплавились в приторный коктейль из презрения и злобы, с легким привкусом отчаяния. Я был бы рад вылить его, но что-то заставляло меня цедить его сквозь зубы день за днем, не в силах уйти ни с лавочки, ни из этого мира. 
Лишь однажды я почувствовал что-то новое. Когда мимо прошла она. 
Девушка опаздывала на учебу и решила срезать дорогу через мой парк. И прошла мимо меня, обдав запахом свежести и словно осветив все вокруг. Она была прекрасна. 
Белокурый ангел в джинсовых шортах. Существо из другого мира, где по лавочкам парка не сидят злобные призраки, где нет ничего плохого или недоброго. 
Я как зачарованный пошел вслед за ней. И не отходил уже никогда. 

Катя, Катенька, Катерина. 
Белый цветок с солнечной сердцевинкой, птичка звонко поющая. Она училась в университете, сияла среди своих одногруппниц невиданной мною прежде чистотой и красотой. Она заливисто смеялась, освещая все вокруг и словно опаляя меня невидимым, очищающим пламенем. 
Я не оставлял ее ни на минуту. Катенька была доброй и внимательной к другим, вежливой с родителями и беспечно веселой с детьми. Моя мечта. 
Моя любимая. 
Я так хотел, но не мог к ней прикоснуться! Катя отстранялась, ежилась, бледнела. Ну постой, я только прикоснусь, хочу почувствовать твою кожу… Нет, уходит. Боится. 
Ей стало страшно находиться одной почему-то. Не знаю, я же всегда рядом, почему же она укутывается все теплее, почему зовет подружек ночевать? Тебе мало меня, мало моей любви? 
«Дома стало так холодно», - говоришь им. «Я слышу шаги в коридоре». «Мне страшно». 
Не бойся, милая, я с тобой. 

Ты плохо себя ведешь. 
Зачем тебе в церковь? Я не могу за тобой туда пройти, это невыносимо. Мне больно, что я не могу тебя видеть. А тот мерзкий священник, зачем тебе с ним говорить? Зачем ты ему звонишь, я ведь только кинул в стену старую вазу. Ну извини, я же так долго тебя ждал! 
А подружки, подружки! Сколько можно их звать, им жаловаться? Они же советуют тебе переехать, а я не хочу! И мне не нравится, что ты у них ночуешь. У одной из них кошка, она меня видит. И спит с тобой, ложится на грудь и не подпускает меня. 
А ведь только во сне ты не отстраняешься, лишь стонешь и ворочаешься. Но твоя кожа такая гладкая, и на ней после моего прикосновения расцветают синяки. Но даже они красивы, слышишь? 
Мне надоели твои подруги. Когда вы в очередной раз пили чай, я плюнул в их чашки и произнес нужные слова. Это древняя магия, не знаю, откуда у меня взялись знания о ней. Но ты чувствуешь, как их отношение к тебе меняется? И взгляды становятся холоднее, а в словах сквозит недоверие. Они больше не верят тебе. Беги домой, размазывай слезы по бледно-шелковым щекам. Я знаю, как прекрасны они на ощупь. На одной из них этой ночью расцветет синяк в виде моей ладони. Замажь его тональником. 
Священник болен, я душил его этой ночью. Если бы его малютка-дочь не проснулась и не зашептала молитву, старик был бы мертв. Но он уже не станет помогать тебе – найдя синяк в форме перевернутого креста на спине драгоценной дочурки. 
Плачь. Даже сейчас ты прекрасна. И теперь ты уже не отстраняешься, ты чувствуешь мои ладони на своих плечах. Сейчас поцелую… нет? Не хочешь? 
Куда ты бежишь? Стой! Обуйся, простынешь! Любимая!.. 

Кто этот парень? 
Нет, кто он? Я его еще не встречал. Какого лешего ты его вызвонила, едва выйдя из дома? Какого черта он приехал за десять минут? Какого дьявола он тебя обнимает?! Убери руки, ты!.. 
Ах, так это твой бывший. 
Смотрит на тебя. Видит синяк в форме ладони, видят следы моих пальцев на тонких ключицах. Ишь, раздул ноздри, кавалер. Она моя! Моя, слышишь?! 
«Кто это сделал?», - спрашивает этот мерзавец. «Ты обращалась в полицию?» 
«Это сделал не человек…» - говорит Катя и рыдает, страшно и горько. 
Ты! Расстроил ее! 
«Помоги мне, - шепчет она, глядит умоляюще. – Умоляю, помоги. Нам не нужно было расставаться, мне так плохо без тебя». 
Чувствую, как мои вены снова вскрываются. Она его любит… 
Предательница! 
Взвиваюсь в воздух, бросаюсь на нее, сбиваю с ног. Отмахиваюсь от соперника, он отлетает и ударяется о фонарный столб. Кровь! 
Хватаю Катю за волосы, поднимаю в воздух. Смотрю безумно и яростно, бессвязно кричу. Поднимаю еще выше и бросаю предательницу на улицу, на асфальт, под колеса машин! 
Удар! Она отлетает на обочину. Вокруг люди, кто-то визжит, кто-то набирает скорую помощь. 
Опускаюсь к ней, падаю на колени. Не дышит. Бедная, бедная моя… 
Кашляет, слабо стонет. Силится вздохнуть, на губах – кровь. Нет! Не дам тебе жить. 
Давлю ей на грудь, не пускаю воздух в легкие. Катенька распахивает глаза, пытается закричать. Не может. Смотрит на меня, смотрит мне в лицо. Видит! В глазах страх, а у меня – счастливое лицо, страстный шепот. 
Ты моя, ты всегда будешь моей. Ты станешь призраком. Мы будем вместе! 
В последний раз дергается, сучит стройными, ободранными до мяса ногами. Замирает. Умирает. 

Я жду. 
Для меня уже не существует ее тела, людей вокруг. Время замерло. Только я – и ожидание чуда, сотворенного мною. 
Вот рядом со мной начинает скапливаться золотистое, теплое свечение. Солнечный зайчик в человеческий рост. Я всегда знал, что ты такая, Катенька! 
Свет уплотнился, это действительно она, лежит на асфальте. Белое платье, тонкий поясок. Ни единой ссадины, будто девушку и не швыряло и не волокло по асфальту. Катя приподнимается на локте, растерянно оглядывается. 
Видит меня. Я улыбаюсь и тяну к ней руки. 
Ее прекрасные глаза округляются, она кричит, пытается отползти, вскочить! 
Что случилось? 
Я смотрю на свои руки. Они покрыты жесткой щетиной. На них когти! Нет! Щупаю лицо, тело. Оно все в шерсти, бурой, клочковатой. Лицо вытянулось в морду. Что со мной?! 
Рядом с перепуганной Катенькой формируется второе светящееся пятно, только еще больше. Это портал, он сияет тепло и уверенно. Мне не видно, что за ним, но Кате – видно почему-то. Девушка смотрит туда и робко улыбается. Шагает в свет, забыв обо мне. Кто-то протягивает ей руку, кто-то знакомый и любимый. 
Кричу и бросаюсь к ней, остановить, забрать! Но поздно, светящийся круг исчезает. Унеся с собой мою любимую. 

Я сижу на асфальте, обхватив свое уродливое тело жуткими лапами и раскачиваясь взад-вперед. Я больше никогда не увижу свою любимую, а даже если увижу, то она не будет моей. Я – чудовище. 
Рядом со мной тоже раскрытый портал. Он появился, когда исчезла Катя. В отличие от первого, он соткан из тьмы, и я могу видеть, что за ним. Но я боюсь смотреть туда, я не хочу туда идти. 
Но оттуда уже доносятся шаги многих лап и въедливое шипение, кто-то рычит и улюлюкает, приближаясь к порталу. 
Они идут за мной.

Тот, кто полностью описывает моё эмоциональное состояние:

Показать полностью (2)

найди покой в своей душе, всё остальное само найдёт тебя.

Джулиана Вильсон

Показать полностью (5)