Много лет назад я говорила с женщиной...без шести лет ей было сто...
Она уходила...
Легко, без обид, и без сожалений...
И дело было не в возрасте, а в умении быть благодарной...
— Умереть, Лиля, я могла очень давно...в первые послевоенные годы...
Оказалась я тогда одна с тремя детьми, да ещё на чужбине...
Все мои погибли, и нам после эвакуации некуда было вернуться, даже дома
не осталось...
Жили мы на квартире у такой же побитой войной женщины, в старом
бараке...
Спали на нарах, ели что придётся...
Было плохо, но стало ещё хуже, когда артель, в которой я работала,
закрылась...
На работу не брали, городок крохотный, я весь обошла, место давали
только на швейной фабрике, но и то не сразу, надо было отучиться два
месяца...
Денег не осталось...ни на еду, ни за квартиру...
И стала я думать о плохом...
Каждый день просыпалась с мыслью забраться на чердак и
повеситься...отчаялась...
Хозяйка заметила моё изменившееся настроение...я ведь смешливая была,
несмотря ни на что...кадриль отбивала без гармошки...а тут затихла...
И стала говорить со мной, утешать...
Хотя сама с лебеды на картошку перебивалась с двумя ребятами...
И тут утром открываю однажды дверь, а на крыльце корзина помидоров с
огурцами, а рядом, в тряпочку чистую завёрнутые, три буханки хлеба...
Я метнулась к хозяйке...
А она говорит: "Это уж точно не мне, Вер...это тебе"...
Вот с этой корзины я и воспряла...
Поделили мы её поровну, а там и работёнка подоспела, кое-какие деньжонки
появились...
Много ещё чего было, но вот той корзины безымянной и хлеба я не забыла
никогда... по сей день за неё благодарна...и сама всегда помогала, кому
могла...и старалась тихо, чтобы не знали...
Помощь...она — дело негромкое...
Я, слушая её, тоже на всю жизнь запомнила, что помощь не может быть
громкой...
Как и всё настоящее...
Лиля Град
