УФ

Погода радует. Субботний вечер на набережной. 🌄⚓

Показать полностью (1)

Скоро проезд подорожает

Знаменитые были певцы, в своё время

Абсолютно каждый любил таким играться

Еще один ход 

К пяти часам вечера чистое январское небо над Арденном заволокло мрачными тучами, раскаты грома красноречиво приветствовали черного орла Германии, отдаваясь эхом от стен развалюх в городских трущобах. Молнии, словно стрелы рассвирепевшего бога грома, впивались в чудом уцелевшие при бомбежке высокие крыши зданий. Казалось, что сам Дьявол пришел сюда, устроил весь этот кошмар с одной-единственной целью: выгнать преисполненных решимости американских и английских солдат из-за нагромождения баррикад, перекрывающих улицы и дороги, ведущие к занятому штабом обороны зданию городского совета. 

Барри Траску не нравилась такая перемена погоды, да еще желудок скрутило от боли так, что сигарета дрожала в пальцах. Не от тяжелого январского холода, а от гнетущего осознания приближающегося черного бедствия, которое порождено всей пролитой кровью и сотнями миллионов замученных до смерти душ. Пощады не будет, и пленных тоже. Эхо грядущей битвы прозвучит внезапно: с первым вражеским выстрелом и с первым павшим на поле боя солдатом. Почему то именно сейчас Барри Траск был абсолютно уверен, что первым павшим окажется именно он. Это непреложная военная истина: разведчики гибнут первыми. 

Барри сидел в пулеметном гнезде: перед его глазами громоздилась внушительного вида баррикада, собранная из всякого строительного хлама. Чуть правее и левее баррикады виднелись недоискалеченные остатки каменных домов – когда-то там жили люди. Иногда в ночных снежных сумерках Барри и его товарищи видели скользящие в тени человеческие силуэты. Призраки? Может и так, а может – это были просто отчаявшиеся найти приют, выжившие, старающиеся хоть на миг забыть о войне, одинокие, недоверчивые. В зияющих пустыми глазницами, присыпанных снегом провалах окон Барри видит встревоженные и напряженные лица ребят. Кажется, уже все знают, что их сегодня ждет, все видели жуткое предвестие грядущей ожесточенной битвы, поэтому и боятся. 

Барри Траск прекрасно помнит день перед часом «Икс»: воодушевляющие речи полевых командиров; полные энтузиазма и решимости солдаты, рвущиеся совершать подвиги. Тогда никто из этих парней не боялся смерти, никто даже не заикнулся о страхах и сомнениях: все верили в судьбоносный день, способный изменить и перевернуть судьбы всех, кто сражался на стороне союзников. Перед отбоем ребята рвались в бой, мечтали задать фрицам такого жара, чтобы эти гады надолго запомнили, как умеет сражаться англо-американская армия! 

И где все это сейчас? Когда начался холодный ливень, загрохотал гром, засверкали молнии – весь энтузиазм куда-то делся, а боевой дух резко остыл. Котел войны еще не закипел, фашисты не пришли, но напряженное ожидание уже довело всех до критической точки! Нервы натянулись как гитарные струны. 

Барри слушал шум дождя, и нервно теребил ленту пулемета: равномерный перестук патронов – как в четках - немного успокаивал. Ну в самом деле, если уж доходишь до того, что начинаешь кусать ногти: до самых пальцев, так, что зубы уже почти впиваются в огрубевшую кожу на кончиках пальцев… 

Отодвинув каску немного назад со лба, Барри прислушался. Вдалеке раздавался смутный шум. Никаких сомнений. Немцы. 

Решили повторить свой блицкриг. Эти звуки ни с чем не спутать: хруст обломков камней и кусков кирпичей, скрежет и грохот. Это танки. Танки и бронемашины. Они приближаются к баррикадам. И это только начало ада: подожди, вот еще прилетят мессершмитты, и тогда тебе кранты, дружище, однозначные кранты! 

Во встревоженной душе Барри Траска проснулась непреодолимая тоска по дому и одиночество. Не самое подходящее настроение, чтобы бороться за свою жизнь и расстреливать из пулемета приближающихся к баррикадам фрицев. 

Походный рюкзак лежал рядом с Барри. Запасная пулеметная лента - рядом со стойкой. Парень старался не думать о том, что у него вряд будет время для перезарядки, когда кончатся патроны. Вполне возможно, что какой-нибудь ушлый фриц забросит сюда ручную гранату… Правда, до этого еще далеко, и Бог весть - как оно пойдет: может быть, к этому моменту ребята уже бросятся навстречу немцам, и вот тогда уж точно Барри Траск их всех прикроет, но даже тогда он абсолютно не застрахован от гранаты; хотя может получиться и так, что бросок будет не таким уж метким; граната отскочит от стены и упадет куда-нибудь в сторону, но взрыв-то все равно будет! Именно взрыв. И не важно, где он произойдет. Все равно он в состоянии оглушить, контузить. А потом, когда начнется невыносимый шум в ушах, внимание рассеется, можно легко схлопотать меткую снайперскую пулю. 

Барри думал об этом, и его решимость стрелять куда-то исчезала; в какие-то мгновения он ловил себя на мысли покинуть пост, спуститься вниз по шатким ступеням и укрыться где-нибудь в подвале, прихватив с собой походный рюкзак: сухпайка как раз хватит, чтобы переждать бои, но тогда, конечно, ему грозит армейский трибунал за дезертирство. Нелегкий выбор и, к тому же, не своевременный. Танки подступали к нагромождениям баррикад, и вот тогда ребята открыли шквальный огонь: жуткая картина боя озарялась яркими вспышками молний, а раскаты грома добавляли звукового сопровождения к грохоту орудий. А еще этот невероятной силы холодный ливень! 

Барри повернул ствол пулемета в сторону танков и начал поливать броню очередями. Адреналин и азарт битвы захлестнули его разум. К тому же парень слышал и чувствовал поддержку других пулеметчиков, так же, как и он, стрелявших по фашистам, кромсавших их на части, уничтожавших их решимость продвинуться в Арденн. 

Барри уже не понимал, что делает: стреляя очередями, он орал как сумасшедший, словно это был его личный бой – только его и никого больше; остальные парни были просто статистами на прекрасно срежиссированном театральном фоне. Эта иллюзия окрыляла, позволяла безболезненно выпустить наружу всю скопившуюся ненависть, трансформировавшуюся в чуть ли не видимый горячий пар, который выходил из ушей и ноздрей. 

Один из приближающихся танков был подорван в метре от баррикады. И теперь эта груда некогда прочного металла горела, перекрыв проход и проезд следующей за танком волны техники и пехотинцев. Барри косил вражеских солдат пулеметом, как фермер – газонокосилкой траву на участке. Ему казалось, что фрицам не остается ничего, как покорно, подобно колосьям, лечь и принять свою долю – как данность, как непреложный факт. Ярость и отвага пробуждали воображение, наполняли душу мечтами о том, как бой скоро закончится, немцы отступят. Благодаря ему – отважному герою Барри Траску, храбро защищавшему Арденн, не давая врагу подступиться. У баррикады уже лежала немалая куча трупов в серой форме. Все-таки, пулеметное ремесло – это не так уж и сложно! Знай себе стреляй, не забывая время от времени поворачивать пулемет туда, где плотнее всего цепь атакующих. Пулемет все больше нагревался от непрерывной стрельбы. Ржавая мясорубка войны проворачивалась тяжелее и медленнее. Несколько метких одиночных выстрелов сняли тех, кто прикрывал пулеметные расчеты. Теперь в высоких окнах виднелись только трупы. Конечно, погибших заменяли возле пулеметов новые бойцы, но их тоже убивали. Трупов становилось все больше. Живых – все меньше. 

Немцы нашли способ обойти баррикады. Барри прекрасно помнил план обороны города: правее их огневой точки, буквально в нескольких кварталах, располагалась еще одна – преграждающая вход на другую улицу, но, к сожалению, она была не так хорошо защищена, как эта. Почему-то в штабе решили, что основная линия обороны должна проходить по главным улицам города, хотя при этом второстепенные автоматически становились менее защищенными. Однако никто из командиров не подумал, что немцы окажутся умнее и найдут способ обойти основную линию обороны. Теперь немецкая пехота беспрепятственно шествовала по «неглавным» улицам Арденна, заранее уверенная в своей победе, зачищала слабо обороняемые дома. 

Барри Траск испугался, что скоро и до него дойдет очередь: одно дело, когда косишь врагов издали, спрятавшись за надежными укрытиями, и совсем другое, - когда эти же враги самоуверенно-победоносно проходят под окнами. Прошло всего полчаса, и самые худшие опасения Барри подтвердились. Немцы действительно пошли в обход, а те, кто был по ту сторону основной баррикады, теперь бесстрашно перелезали через нее. Барри прекратил огонь. Его охватила вспышка животного ужаса, страх перед неминуемой и скоропостижной гибелью. Парень вскочил, схватил походный рюкзак за лямки, метнулся через пустой зал к шатким ступеням, но охватившая Барри паника помешала преодолеть лестничный пролет, на середине расшатавшиеся деревянные ступени с треском подломились под его весом. Барри упал и замер… 

- Шах! – объявил Бог, выдвигая белую фигуру на клетку вперед, в сторону черного короля. 

- Еще нет! – злорадно усмехнулся Дьявол, делая рокировку. 

Бог взял белую пешку в руки, благожелательно посмотрел сквозь прозрачные стенки, за которыми горели в пламени войны дома и укрепления Арденна, перемещались крохотные фигурки храбро сражающихся с немцами союзников, мягко улыбнулся тем, кто остался в живых, и выдвинул пешку вперед, сделав ее ферзем. В глубине светлой фигурки освобожденный от немцев Арденн праздновал свою великую победу!